третий день весны

Вторые сутки в странном умате. Нет, я не пьян. К сожалению.
Что это такое - понять не могу. А не могу понять, ибо нет слова. Есть только ощущения и чувства, но чрезвычайно сухие, глухие. Будто через три закрытых двери кто-то очень слабый пытается достучаться до плохо слышащего.
Сны страшат. Нет, угнетают. Замечаю за собой то, что всегда порицаю: при пробуждении на долю секунды мне становится жалко и обидно, что проснулся. Сначала во сне моем плакала мама: из-за меня, моей жестокости и равнодушия. В другом - я веселился в кругу старых-добрых друзей; проснулся - а их-то у меня и нет.
Развивается аллергия на математику. При слове "интеграл", произносимом в 18 кабинете, - чихаю. Магия.
Тишайшая ненависть (иначе назвать не могу. Хотя, довольно близко тут - неудовлетворенность) пытается закипать во мне, забыв о том, что огонь не включен. 
Я спокоен и тверд. В ряд хочет втиснуться "горд", но гордиться мне нечем. Не делаю ничего, что мог бы, не говоря уже о том, что надо. Зато профессионально (так сказать, на высшем уровне) создаю вид непрерывной деятельности. Я - тот самый енот полоскун, пытающийся помыть сахар.
Ненавижу, видимо, себя. Мне еще хватает мозгов и самообладания (и да, наверное, гордости, точнее даже - гордыни), чтобы не приписывать никому статус "этот господин может мне что-то причинить".
Я не сдамся. Даже если уже не горю - плевать. Глыбой блестящего льда выстою под самыми убийственными Солнцами.
Главное - не плакать.