Воровка

Красивая, как Золушка, воровка.
Расчётливая ласковость в словах
И роботу подобная сноровка –
Надёжные помощники в делах.

Её, кто знает, спрашивают часто:
– Как, Золушка, идут твои дела?
– Не родила. Рожу – тогда и баста!
Дела как сажа, мальчики, бела.

В дешёвеньком небесно-лёгком платье,
На вид она доступна и вкусна,
Но только даром времени не тратьте –
Ведь это не русалка, а блесна.

Привычна всем на свете улыбаться,
Хрустально и хрупка, и холодна.
По наглости нетрудно догадаться:
Работает, конечно, не одна.

В два раза переполненном вагоне
Способна просочиться хоть куда.
Никто её из жалости не тронет,
Не причинит из трусости вреда.

Её никак случайная ошибка
Не сможет растревожить и смутить.
Что счастье кратковременно и зыбко,
Скорей сама вам может объяснить.

Ей, если что, то лучше всё же зона,
Чем всуе изувеченная стать:
На всём ходу по щебню из вагона
Порезанным баулом вылетать.

Глаза, большие, спелые, как сливы,
Взрываются, как праздничный салют,
Но не сосредоточены, блудливы –
Оставшуюся совесть выдают.

Хотя не раз её уже трепали
Подельники, насильники, менты,
Глаза ещё не стали цвета стали,
Девичьи не обабились черты.

Без лифчика. Беспечная походка.
Развязная привычка – сесть на стол.
Была, и не одна, наверно, ходка
В места, что отдалённые не столь.

Однако, не даёт она покоя,
Бывает мне с собой не совладать.
В ней что-то есть хорошее такое,
А что – и не пытайтесь разгадать.

По-свойски на ходу бросает «здрасьте»,
Узрев не одиноких, но одних,
И будит в мужиках такие страсти,
Что боже упаси меня от них!

Признаться нелегко да и неловко,
А не признаться даже и трудней,
Что яркая, как вспышка, та воровка
Могла бы стать ошибкою моей.

Украденного ею мне не жалко,
Жаль солнцем позолоченной поры,
Когда душе и телу было жарко.
Сейчас ещё тепло от той жары.