Юнна
Собираясь в дорогу, Юнна знала только то, что трудиться придётся на звероводческой ферме - ухаживать за норками. О предстоящей работе думалось редко. Чаще воображение девушки рисовало события другие, более значимые для неё. Потому что впервые Юнне предстоит жить самостоятельно, без надоевшей опеки родителей. Торопиться домой засветло не надо и если чуть задержалась - не отругают. Про успехи в университете и перемены в личной жизни отчитываться не перед кем… Жизнь!.. Вот это жизнь!
Обустроившись с бытом, Юнна отправилась на ферму. Познакомилась с бригадиром Софьей Павловной и несколькими звероводами. Отметила для себя, что все, с кем ей придётся работать целый месяц - намного старше её. Ведь для двадцатилетнего человека и тридцатилетний кажется стариком. Получается, что предмет общения придётся поискать где-то на стороне.
Сегодня о своей работе девушка узнала, что ей придётся кормить и поить зверей, чистить сетчатые выгулы и подметать асфальтовые дорожки в шедах*. Но особым потрясением для Юнны стал запах… Этот незнакомый, отвратительный, просто жуткий, запах. Вонь… Разве можно к этому привыкнуть?..
Только всё это будет завтра, а сегодня у неё есть время, чтобы погулять по посёлку и осмотреть достопримечательности, если таковые имеются…
Первый рабочий день был жарким и безоблачным. Юнна едва успевала делать то, что спокойно и без особого напряжения выполняли другие. После обеденного перерыва, когда от раскалённых солнцем крыш, инвентаря, асфальтовых дорожек исходило тепло, работать совсем не хотелось. Разомлевшие зверьки лежали в затенённых выгулах и не реагировали на суетящихся людей. Корм был почти не тронут, а от воды не осталось и следа.
Убрав с сеток выгулов фарш, покрывшийся на жаре серой коркой, и залив воду в поилки, звероводы, в ожидании следующего подвоза корма для своих подопечных, неспешно потянулись в сторону бригадного домика. Они уселись, по обыкновению, в тени у белёной стены и расположились кто на перевёрнутое ведро, кто на ящик из-под вакцины. Утирая мокрые лица, перекинулись парой фраз.
Увидев отдыхающих женщин, Юнна бросила шланг и перекрыла воду. Она подбежала к ним и только приземлилась на своё новенькое ведёрко, как одна из работниц, Нина, спросила:
- Ты уже всех напоила?
- Нет, не всех ещё.
- А что тогда уселась? Иди и пои. Тебя бы в такую жару без воды оставить…
Юнна медленно поднялась и также нехотя побрела к своим шедам. Проходя мимо крайнего выгула, она досадно хлопнула по сетке рукавицей. В тот же момент, только что лежавшая норка, вцепилась в рукавицу, показав обидчице свой дикий нрав. Обе замерли. На какое-то время взгляды их встретились. Норка, не чувствуя сопротивления, больше не стала удерживать рукавицу и попятилась в сторону домика, поблёскивая бусинками глаз в сторону недоброжелателя. Юнна подобрала рукавицу и проговорила:
- У-у, зверюга!
Она представила, что если бы для выражения своего настроения ей вздумалось воспользоваться не рукавицей и что было бы, если бы это была её рука… Всё-таки вчерашний инструктаж бригадира, показавшийся ей таким необязательным и скучным, был необходим. Получается, что с диким зверем, пусть даже привыкшим видеть человека каждый день, шутить нельзя. Он и в неволе остаётся диким.
Вечером, после ужина, Юнна улеглась с книгой на часок. Дискотеки в клубе были только по субботам, а до начала кинофильма было ещё далеко… Она не заметила, как уснула. И проспала до утра.
Ранние подъёмы были для Юнны не в тягость, но сегодня подняться было трудно. С первыми же движениями заныли мышцы спины, рук и ног и, Юнна расслабленно растянулась на постели. Нужно было идти на ферму и как-то работать. Впервые за эти два дня ей взгрустнулось. Вспомнился уютный дом и мама, всегда оберегавшая свою кровиночку от всяких трудностей и невзгод, но благодаря которой она теперь здесь. Мама умилялась, когда её доченька в детстве возилась со всякими цветами-травками, жучками-паучками, рыбками и котятами, а подростком всё просила у родителей подарить ей щенка. Поэтому, когда выпускные экзамены в школе у дочери оказались позади и папа спросил:
- Куда будем поступать? - мама, не задумываясь, ответила:
- В университет, на биофак!
Сама же Юнна не знала тогда, чего хочет, но течению событий не сопротивлялась и плавно, из выпускницы средней школы, превратилась, с папиной помощью, в студентку ВУЗа. Только на третьем курсе она начала размышлять над своей будущностью. Учить детишек в школе и медленно стареть в женском коллективе педагогов - такие мысли она отгоняла сразу. Можно было поступить по-другому: так, как хотела этого мама. А мама уже неоднократно озвучивала свою мечту - Юнна будет заниматься наукой. Закончит аспирантуру, защитит диссертацию, будет делать карьеру, публиковать свои изыскания и ездить в заграничные командировки на научные форумы. Маму, конечно же, можно понять: она хочет только лучшего для своего чада. Но подталкивать ещё не определившегося, хотя уже взрослеющего человека, к решению своего будущего, основываясь только на его детском интересе? Да и что это за интерес - кузнечики, попугайчики и аквариумные рыбки? Кто из детей не просил у родителей собаку или змею? Дети познают мир. Они, общаясь с различными представителями этого мира, не просто утоляют своё безграничное любопытство. Они пытаются осознать свою значимость и определить своё место, как человека, в этом мире. Это всё естественные процессы. Это болезни роста. Через которые проходят все. Или почти все. Прошла и Юнна. А теперь, повзрослев, она понимает, что ей хочется чего-то другого. И что теперь, наверное, она и не пошла бы на биофак. Ей можно было бы заняться чем-то более престижным. Например, журналистикой, кинематографией или искусствоведением. Общаться с известными людьми и быть не редким гостем в объективе кино- и телекамер...
Тогда бы ей не надо было ехать в эдакую тьму-таракань. Где в жаркий день на берегу озера загорающих нет, но все загорелые. Потому что лежание на берегу для загара для них не цель, ведь загар прилипает к их телам тогда, когда они работают на сенокосе или в огороде. А специально, для загара, лежать без дела на берегу - только им не скажите, засмеют.
Или эти ужасные резиновые сапоги, без которых в деревенской жизни не обойтись?..
Или эти запахи… Когда идёшь мимо построек со скотиной и птицей?
А туалеты? Особенно в жаркий день… Про туалет в зимнюю стужу - об этом Юнна только слышала, так как никогда не была в деревне зимой и не представляла, как можно обнажать некоторые части тела, пусть даже кратковременно, на морозе…
Юнна уговорила себя и своё ноющее, от непривычной деятельности, тело встать и начать день. Она знала, что через несколько дней всё пройдёт. Ведь так бывало и раньше, после физкультуры или субботника. Она немножко завидовала
деревенским женщинам, привыкшим к физическому труду и выполнявшим работу быстро и легко. Во всяком случае, так выглядело со стороны. Со стороны Юнны, у которой практика ещё только начиналась.
На следующий день Юнна ушла на обеденный перерыв следом за всей бригадой, справившейся с работой. Просто взяла и ушла, не налив воды в поилки двум десяткам зверей.
- Подумаешь, жара. Всем жарко! Обойдутся… - решила она и вышла из шеда.
Софья Павловна, бригадир, сегодня с утра вплотную занялась отчётом за месяц и женщины-звероводы её старались не тревожить по пустякам. Закончив бумажные дела, она глянула в окно и увидела силуэт уходящей Юнны.
- Ну раз девчонки ушли, значит и мне пора на обед. Хоть и жара, а есть всё равно хочется! - улыбнулась своим мыслям женщина и сложила папки в ящик стола.
Прикрывая дверь бригадного домика, Софья Павловна вспомнила о новенькой:
- Интересно, как Юнна с работой сегодня справилась? - и прошла к её шедам.
В конце одного из них она остановилась. Там, где в поилках ещё была вода, зверьки были активны, пытаясь как можно большую часть своих гибких тел погрузить в поилки. Они замирали и провожали взглядом проходящего человека, повернув в его сторону мордочки и поблескивая мокрой, слипшейся в кустики шерстью. Только в конце шеда поилки и звери были сухие. Норки стояли возле своих поилок в ожидании воды и настороженно поглядывали на Софью Павловну.
- Как же так? - она подхватила брошенные на крышке ближайшего домика рукавицы и открыла кран с водой…
Послеобеденная работа началась с пятиминутки возле бригадного домика.
Софья Павловна решила напомнить и без того опытным звероводам о важности поения и значении воды для зверей в жару и в целом для правильного содержания поголовья. Она делала это очень деликатно, тактично, не задевая самолюбия своих подчинённых. Да и внешне она была больше похожа на учительницу начальных классов, нежели на руководителя среднего звена в сельскохозяйственном производстве. Тёмно-русые с проседью волосы, собранные в тяжёлый узел на затылке, светлые с грустинкой глаза и горделивая осанка напоминали о былой красоте этой стареющей женщины. После того, как все звероводы разошлись по рабочим местам, Софья Павловна зашла в шед к Юнне. Поговорить с ней уже индивидуально. Ведь как будущий специалист-биолог Юнна не может не осознавать необходимости и качественного выполнения той работы, которая ей доверена…
Софья Павловна не видела только маленького эпизода, который произошёл за её спиной. Своеобразное проявление скрытого протеста. Не видела того, как Юнна скорчила рожицу и показала язык вслед уходящему бригадиру.
Шли дни и, бригадиру приходилось неоднократно беседовать с Юнной - то по поводу недочищенных выгулов, то по поводу незакрытого домика, когда зверь ушёл, и ловить его пришлось всей бригадой. Юнна не скрывала, что работа звероводом ей не нравится и если бы не практика, то всё это ей не очень-то и надо…
Прошла неделя и Юнна окончательно поняла, что такая, как у неё, жизнь ей надоела: работа скучна, а местная молодёжь не интересна. Ей вдруг захотелось домой, к близким людям. Но всё же в ближайший выходной она передумала ехать домой, хотя дороги-то всего было часа полтора на рейсовом автобусе. Решила, что расслабившись и окунувшись в привычную обстановку, ей не захочется возвращаться в деревню и практика будет сорвана. Папа бы, конечно, всё уладил. Он и предлагал ей устроить практику в городе, но ведь Юнна сама настояла на поездке в район. Ей очень хотелось быть самостоятельной и, видя её решимость, родители не стали настаивать. Их девочка взрослеет…
Поэтому в свой первый выходной Юнна погуляла в роще недалеко от посёлка, а ближе к вечеру отправилась в библиотеку при клубе, где долго перебирала книги, надеясь найти что-нибудь интересное для себя. После библиотеки сразу возвращаться домой не хотелось, и Юнна осталась в клубе, чтобы посмотреть фильм. Но фильм привезли не интересный. Не для молодёжи, а для старух, как считала девушка. Потому что к началу сеанса к клубу подошло несколько пожилых женщин, старик и десяток пацанов. Юнна медленно побрела домой, а вслед ей ещё долго долетали из клуба мелодии индийского фильма.
Следующая неделя началась так же, как и прошла предыдущая. Юнне не хотелось идти на ферму, работу свою она выполняла механически, так, чтобы отстали. Ответом на её невнимание и лень были ошибки и оплошности, а также замечания звероводов и беседы с бригадиром. Больше всего раздражали именно «беседы». Было бы проще, если бы отругали, пригрозили бы наказать или отчёт по практике не подписывать. А то - беседы. И всё уважительно, как с будущим специалистом и как с равным по возрасту и должности. Раздражение Юнны начинало накапливаться, а выхода не находило. Ответить бригадиру грубостью было бы стыдно, поэтому поискать единомышленников среди звероводов Юнна надумала в тот день, когда Софья Павловна была на выходном. Начать решила издалека, чтобы прояснить для себя отношение звероводов к бригадиру. Она подключила всё своё воображение и, когда бригада собралась в тени на перекур, она активно поддержала разговор. Нина рассказывала о том, как ночью её разбудила дочка - ей приснился кошмар на темы прочитанных накануне сказок.
Тут в разговор вступила Юнна…
- Сегодня, наверное, ночь кошмаров. Мне тоже приснился жуткий сон. Только какой-то странный. Будто бы дело происходит во время оккупации в войну. Пришли фашисты на ферму и давай свои порядки наводить. Схватили нашего бригадира, руки за спиной связали и запихнули в сетчатый выгул. Подошёл ихний офицер, такой холёный и хлыстиком подаёт мне знак, чтобы я двух норок подсадила к бригадиру. Пыталась я отказаться, а он на кобуру руку положил и ждёт. Пришлось выполнять. Стоит наша Софья Павловна белая, как снег, а возле её стоп замерли два зверя, не шелохнутся. Дело идёт к вечеру и все понимают, что пока светло и суетно норки человека не тронут. Но вот что будет ночью… Всем было приказано расходиться по домам и мы пошли к проходной, мысленно прощаясь с бригадиром. Вот такой сон, может кто-нибудь мне его разгадает?
Сначала помолчали, потом заговорили все сразу. И, увидев растерянность Юнны, стали давать возможность высказаться и коллегам. Мнений прозвучало много и разных. Кто-то сказал, что Юнна всё нафантазировала, кто-то заступился за бригадира, а кто-то посоветовал, что надо было индийский фильм смотреть, а не книжки на ночь читать. Только Нина, догадываясь об отношении Юнны к бригадиру, высказалась, как всегда, прямо и откровенно:
- Дура ты, Юнка! Бесишься, а зря! Тебе у такого специалиста, как наш бригадир, поучиться бы, пока возможность есть. А человек какой - искать будешь, не найдёшь. Что же касается твоего сна, если ты, конечно, его с ходу не придумала, то всё ещё проще: тебя просто совесть мучает, что зверьё из-за тебя страдает - то без воды в жару сидит, то - в нечищенных выгулах. С такой работницей как ты, вся бригада осенью без премии останется. Ведь от неполноценного ухода, шкурка у зверя сильно недотянет по качеству. Понятно тебе, биолог!
Через неделю Юнна завершила свою работу на звероферме. Бригада обратилась к зоотехнику и Юнне предложили другую работу. Сторожем на оленьей ферме. На первое же своё дежурство Юнна шла с подушкой под мышкой. Нина, увидев её, сказала:
- Может всем от этого будет лучше: и самой Юнне, и зверям. Надеюсь, у Юнны не будет возможности навредить хотя бы оленям…
* Шед - двойные ряды домиков с выгулами для норок под общей крышей и с проходом между рядами
Свидетельство о публикации №116030102124