Последний есаул

 
   ...Володя!, брат родимый, кровный!, зачем ругался в спину, напослед???, не стал народ счастливей мой, свободней!, забудет и меня, с недолгих лет...

 Надену белую одежду, оправив волосы с плеча, а тень из зеркала небрежно смахнёт намерено рука. И подозрительно погасли огни мерцания в глазах и стало вдруг предельно ясно, но только это был не страх. Не время! Ой не время, братцы! Я полон сил, ещё живой! И бой обязан состояться,  в бинтах повязан с головой. Шептались в закулисье стены, интриги сыпались в ответ, везли простреленное тело, не найден только пистолет. А зрители прижавшись  кучно в надежде может  лицезреть кумира, с кем всегда не скучно!, кто не ленив на бис им спеть. Не торопитесь!, нет причины, гнать под сирены, маяки, бессильны временно мужчины, что аккуратно вынесли... Скорей закройте эти двери!!!,  подуло холодом от них!, свистит вгоняя ветер в щели, от завываний неземных. 
Как удержаться на мгновенье и как переступить черту?, мне было яркое виденье, свершилось позже,  наяву...
 
 Забрать с гастролей обречённо и недопевшего вчера, да отказались удручённо, а на словах были друзья! Нашлись лишь двое* из отважных, кто раза три переодел, грехов условных и грозящих поспешно батюшка отпел. А ящик водки на поминах оплачен Джуной от души, гуляли, пили, вспоминали, на утро пьяными слегли. Непросто гроб тянуть  в похмелье, пятиэтажка отдала, сопроводила в отчужденье в последний час!, и навсегда.
     Охапками цветы бросали об крышку гробовой' доски' и слёзы счёты отбивали под траур в чёрные венки. Речей' уже не надо пылких, приберегите для других!, глоток свободы дал и волю, но не успел спросить своих.

    ...Льёт тёплый дождь вторые сутки июльской паузы каприз, насквозь промокли наши куртки, снимать их трудно через низ. Двор опустел, размыто поле, где мяч валялся без нужды, в кустах продолжилось застолье и расходились игроки. Склонили на ветру деревья в могучих кронах свою стать, болельщики решали молча, кому победу засчитать. Шатаясь и устав немного, побрёл в окрестности домой и это вспоминалось долго, в глубоких мыслях, сам с собой.  Завились волосы от влаги, промокшей обуви шаги внезапно мною сократились, да вот глаза удивлены. Крест почерневший, деревянный путь в рощу  перегородил, лежал заброшенный, страдальный, но только кем забыт он был?!   Плохая издревна примета - кресты чужие подбирать, я знал!,  но опровергнул это, пришлось наглядно доказать...

Тяжелой ношей оказалась находка после для юнца, тащил немало километров и лет! , до самого конца...   В углу стоял с загадкой странник намоленных свечей, икон, лампады медленно кадили не освещая мрачный дом. Стоять ему придётся вечно, но не дождётся он того, кто всю страну спасти пытался , любя безмерно, горячо...
Близки и в целом мы похожи,  да и поездка в Ленинград гастролей и душевно схожи в объятьях, ласках наугад. Я грешен!, и грешу невольно!, Азизы ласки,  как дурман!, и засыпается спокойно и без вина как-будто пьян!  Хочу продлить немного счастье и что отмерено оно, аукнется!, я в этой власти, что умереть мне суждено.  Врагами исчислялись сотни, мешала многим песнь моя, повержен  я на поле боя, но ....,  от руки соперника...
 
* Андрей Державин и Михаил Муромов.