Преодоление. В тесноте, да не в обиде...

    До получения "изолированной квартиры" мы на Безымянке жили на подселении в двухэтажке на улице, которая потом стала называться Краснодонской в честь героев "Молодой гвардии". В трёхкомнатной квартире, раньше принадлежавшей одной семье, разместилось пять семей. Первая комната перед выходной дверью досталась нам с Орловыми. Дядя Боря, как и мой отец, работал на авиационном заводе, дома тоже бывал редко. Комнату разделяла незримая линия. Мыли каждый свою половину. Женщины из кожи лезли, чтоб не показаться неряхами, как могли, украшали свои кровати подзорами, накидушками. Ссор почти не было. Жили в основном дружно.

    У Орловых было двое детей. Володя старше меня на год, по-уличному - мой "жених", Августа - ровесница Толика. С ними жила ещё десятилетняя племянница тёти Нины Надя Морозова. Её мама служила в армии, она была врачом на фронте, приезжала редко, спала в кладовке. Мы, дети, спали все на полу. Ещё две комнаты в квартире были смежные, в проходной, что побольше, разместилась семья Самойловых с двумя прехорошенькими детишками моложе нас. Должно быть, они были украинцами. Тётя Аня очень похожа на артистку Веру Васильеву. У всех были удивительные ямочки на щёчках. Трёхлетний Вовочка и пятилетняя Милочка мне очень нравились. Милочка не выговаривала "л", когда перед мамой своей иногда капризничала: "Мам, ну что ты всё гаушки да гаушки варишь!" Ох, а мы этим "гаушкам" были бы ещё как рады!

    В последней комнатёнке жили прежние хозяева всей квартиры Гомолины. Маму не помню, как звали, а одиннадцатилетнюю дочку - Инна. Она болела чем-то, редко выходила на улицу, всё больше читала да рисовала. Мы иногда сидели вокруг её стола и наблюдали, как она это делает. Она и нам давала порисовать цветными карандашами, которых у неё было много-премного! А любимая наша художница прожила ещё не больше года и тихо ушла, как и жила.

    Мы все дружно играли не только дома, но и во дворе. Игрушек не было. Игры придумывали сами. Собирали блестящие чёрные семена щирицы, "калачики" манжетки, растирали в порошок куски красных и белых кирпичей. Это у нас были "продукты", которые предлагались в нашем "магазине". "Калачики", кстати, и сами ели с удовольствием. Играли в дочки-матери, догонялки, в прятки. Куклу купить у мамы не было возможности, она набила старый детский чулочек чем-то мягким, пришила к нему белую тряпочку, где должно быть лицо. Вручила мне и сказала: "Глазки, носик и ротик нарисуй сама". Так эта кукла и прожила со мной до самой школы.

         (Продолжение следует).