Смертный час ползёт ехидной

Дымок с трясины поднимался –
Болото чавкало, глотало…
И лунь глазастый удивлялся –
Куда же всё вокруг пропало?

Исчезли разом кочки, травы,
Кусты валежника расплылись.
И лишь вонючий смрад отравы
С мошкою в воздухе кружились.

А в стороне стоит сторожка –
Кривая, на куриных ножках,
И к ней, заросшая дорожка –
Вся в черепах, костях и рожках.

Мерцает свет внутри хибары.
Туман густой кругом клубится,
И в нём предвидятся кошмары –
В гробах лежат три кровопийца.

Те, что с краёв немного тощи,
И словно бледные поганки
Встают и движутся на ощупь,
Чтобы кормить свои останки.

А в центре живодёр упитан –
Недавно юшечки напился…
Весь мокротой ещё пропитан,
Зрачком багровым в спину впился.

Их путь лежит к ужасной топи,
Через тропу гниющих трупов.
Там будут жрать кишащий опий,
Аорты рвать стонущих хлюпов.

Болотным маревом застлало
На милю – ничего не видно.
В тиши зловещей ощущалось,
Как смертный час ползёт ехидной.