Ты ее видела?

Нет, ты её видела? Ну, скажи, вот тянет меня на лица и типажи... Она — как закатное солнце, с повадками госпожи...
Босыми ногами над пропастию во ржи...
Она — тише самого тихого омута, где-то за изумрудным лесом,
На карте меньше жемчужной крошки, не больше весом,
Чем влажный горячий песок, мельчайшим пропаренным рисом. Глаза огромные глядят на тебя с интересом. 
И тут, знаешь, сложно совсем не думать, что ждёт нас дальше..
Через сколько все это зазеркалье покроется слоем фальши, 
Через сколько дорог мы превратимся в удобные вещи, выцветшие афиши...
И дни наступят совсем не наши...
Кто-то там сидит, смотрит на нас, счастливых придурков, свыше 
Смеется, собирает в коробочку наши глупые прозвища, как клише, 
Фотографирует нас, когда мы считаем упавшие звезды, лёжа на крыше,
Разбираем кровать на втором этаже...
Детка, ведь так не должно быть, все это, словно мир сжимается,
Словно пуля к виску приглядывается, гладкой сталью медленно покрывается,
Твоя смерть с табличками "не разыскивается" чернозубо тебе улыбается. 
А тебе остаётся молиться и надеяться, что она не тебе причитается. 
Ты гладишь ночью мне по плечу...
А я — сплошное "Потерять тебя не хочу..."
Я же давно выжженная земля, окраины, радиочастоты, 
Сама себе и море, и брешь, выбоина белого корабля, бессловесные чудовищные тесноты.
Еле уловимой сонаты последние ноты.
Одиночка, подыхающая от твоей заботы. 
Детка, как вот в этих бронежилетах, этих границах, 
Этих городах, людях, закатах, лицах...
Меня угораздило так влюбиться, так вот собой откашливаться, давиться.. 
Так всем чертям не сдаваться, с такими полчищами красавцев биться,
А тут из меня словно песня на чужом языке, и я слов не знаю...
Но я стою на сцене, в лицо прожектор... Кажется, я певица.
Детка, я даже не в силах злиться...
Детка, давай же просто уйдём от этих глупых, дурацких
Междометий ****ских, 
В этом мире каждый сам себе царь и краснощекий паяц, там,
Мечты, лежащие на сотнях блюдец,  признаний пресных...
Давай мы весной рванем в Одессу?
Смотреть, как море колышется на ветру, само себе предельная честность. 
Происходить в этом мире, радоваться процессу, 
Неокончанию каждого часа, на весу читая прессу
И нервно дергая за косу.
Давай покинем эти заданности, в самом деле, 
Будем жить всегда так, словно только вчера прилетели, 
Словно мы обитаем душами в новом теле, 
На пределе, как будто мы большего не хотели...
Идти в изумрудный город, и ты тогда точно храбрый Лев, я, наверное, Элли...
Давай оставим эти географические горизонтали, 
Словно нас развоплотили, и мы такого там повидали..
Я научусь жить, словно меня не пичкали грязью, ни разу не предавали...
Словно нам истину целыми завтраками давали. 
И она кипела в нас, как вулкан, из самого жерла, розового горла.
И она не в том, чтобы каждый день боль вытряхивать из себя, как свёрла,
Не в том, чтоб просиживать жизнь на попе от сих до сих,
Чтобы пальцем тыкал в тебя каждый последний псих,
А в том, чтобы щуриться от солнца, происходить извне,
С облаками плавать, лежащими на волне, 
Чтоб Бог говорил тобой, в густом тумане, в кривой дорожной петле,
Чтобы небо было прозрачное, лоскутное в синеве, 
И просто чувствовать себя дома, когда ты гладишь меня по спине.