Преодоление. Зелёный на зелёном...

   В третий раз Толик заставил маму перепугаться ещё через год, когда уже шла война. Воронеж бомбили. Было начало осени. Трава в скверах и садиках была ещё зелёной. Бомбёжки я помню хорошо. Однажды фашистский самолёт пролетел над нами и сбросил несколько бомб. Одна попала точно в высоченное и раскидистое дерево, росшее возле хлебного магазинчика наискосок от нашего дома, и вместо красавца дуба образовалась огромная круглая яма. Вторая такая же яма появилась около нашего подъезда, захватив и часть его. А третья угодила в дальний конец нашего дома. Пробив все этажи (4 или 5, не помню), она не взорвалась. Находившиеся в подвале госпиталь и бомбоубежище не пострадали. Говорили, что в одной квартире оставались старичок со старушкой, они погибли, не сумев спуститься в убежище.

   Бомбили и в тот день. Когда завыла сирена воздушной тревоги, мы с Толей гуляли в скверике за нашим домом. Я держалась поближе к подъезду, а Толя чувствовал себя вольным казаком. Все побежали в подвал, толпились у входа. Мама с мокрыми руками и в одной тапочке на босу ногу примчалась за нами, но обнаружила только меня. Оставив дочь на попечение соседки, она помчалась за оставленным впопыхах  наверху грудным Кутяриком. Такое прозвище было у моего второго братика Валеры, родившегося уже в Воронеже. Кутяриком он называл сухарик. Передав и этого соседке, мама побежала на улицу, всё в той же одной тапочке, несмотря на бомбёжку, искать "старшенького". Но так и не нашла.

   Он объявился сам после отбоя воздушной тревоги. "Где же ты был?" - накинулась на него мама. - "Да не волнуйся, - успокоил её "пропадущий", - я лежал в траве под забором. Трава зелёная, забор зелёный, и я в зелёном. Вот он меня и не заметил!" Резонно всё объяснил мой сообразительный любитель чтения. Он и в самом деле был в зелёном вельветовом костюмчике. И ему через пару месяцев будет аж четыре года! А что бомбе безразлично, видно тебя в траве или нет, этого мой милый "философ" ещё не понимал. А у мамы прибавилось морщинок на сердце...

   Однажды бомбёжка застала нас далеко от дома. Мы ходили по магазинам в поисках продуктов. Видимо, достать что-то было трудно. Подолгу стояли в очередях. Мы всё время просили пить. Было очень жарко. Вдруг раздался вой сирены. Все кинулись бежать к ближайшему убежищу. Вход был не сразу вниз, а надо было сначала взбираться на довольно высокое каменное крыльцо, белое, нарядное.Толпа безумствовала. Нас с мамой оттеснили с крыльца, и мы упали, потому что там не было перил. Никто не помог матери с тремя малыми детьми. Ну, обошлось без переломов, только ссадинами и ушибами. Потом уж в последнюю очередь протиснулись в огромный подвал, набитый народом. Некоторые будто там и жили: с одеялами, ночными горшками, кастрюлями... Пришлось томительно долго ждать отбоя. Мучили жажда и голод. Кто-то добрый дал попить из алюминиевой кружки. А день был такой солнечный, тёплый и ласковый! И крыльцо - будто к празднику побелённое...

          (Продолжение следует).