Мой Бог и вера

(Памяти пастора Давида К.)

«Живущий под кровом Всевышнего под сенью Всемогущего покоится».
Псалом 90: 1

Север, север, ты многое видел,
Много бед, много разных скорбей.
Белый снег здесь багровым ты видел,
Видел, как убивают людей.

Видел вышки, бараки, могилы,
Слышал выстрелы, крики и лай.
Как от голода падали люди без силы –
Знаешь всё ты, заснеженный край.

Знаешь ты, как томились в тюрьме христиане,
Как лилась их невинная кровь.
Как молились и верили: день тот настанет,
И ответит Господь на их зов.

Знаешь ты, как их сильно пытали,
Чтобы веру и волю сломать,
Как оставить Христа заставляли
И о Нем навсегда замолчать…

Вот однажды ворота открылись,
И выходит конвойный отряд.
По тропинке к горам устремились
Капитан и семь юных солдат.

Среди них старый узник шагает,
Руки связаны, цепь на ногах.
На расстрел повели – он все знает, 
Но ни страха, ни скорби в глазах.

Взгляд уверен, лишь губы шептали,
Прославляли Иисуса Христа.
Конвоиры, бранясь, подгоняли
И толкали того старика.

Был он пастором, людям о Боге
И о Божьей любви говорил,
Говорил о прекрасной дороге
И о том, что Иисус сотворил.

Вот все выше тропа поднималась,
Наконец, подошли ко скале.
«Стой, несчастный, тебе уж немного осталось,
Пять минут я даю, помоги сам себе.

Где твой Бог? В безымянной могиле,
Как собака, навеки сгниешь.
И пока еще есть в тебе силы,
Шанс даю, и что ты изберешь?

Вот твой шанс: отрекайся от Бога,
Нет того, кто тебе бы помог.
Твоя вера ничтожна, смешна и убога,
Выбирай: свобода или твой Бог?»

«Капитан, пусть немного уже мне осталось,
Я скажу, ничего не тая.
Мне счастливая доля досталась:
Всемогущий мой Бог и вера моя».

Капитан повернулся к солдатам:
«Приготовиться, целься, огонь!»
Затрещали все семь автоматов.
Ну, а пастор? – Стоит невредимый он.

Все вокруг обстреляла охрана,
Жутко пули свистели над ним.
У него ж ни царапин, ни раны –
Был он Богом надежно храним.

Капитан обращается снова:
«Пастор, твой приговор исполнится в срок.
Говори же последнее слово:
Или свобода или твой Бог»?

И ответил ему пастор смело:
«Я жил с Богом и буду с Ним жить.
Продолжай свое черное дело,
Но с Христом ты не сможешь меня разлучить».

Автоматы опять затрещали –
Пули снова летят стороной.
Всюду крошки скалы отлетали,
И по-прежнему пастор живой.

Капитан говорит: «Повторим все сначала,
В третий раз уж не будет помех».
Только выстрелов не прозвучало:
Враз случилась осечка у всех.

Капитан весь от страха трясется:
«Пастор, что это? Что здесь стряслось?»
«Командир, это Тот, от Кого ты отрекся,
Божью силу увидеть тебе довелось».

Капитан разозлился: «Ну что же,
Советская пуля тебя не берет.
Только вряд ли тебе Бог поможет,
Пусть фашистская пуля тебя возьмет».

И на крышу поставили пастора,
Так стоял он две ночи, два дня.
Сторожили охранники пастора,
И держали без пищи и сна.

А потом самолеты немецкие
Налетели и стали бомбить.
Все вокруг расстреляли вдребезги,
А тот пастор живой и стоит.

Лишь фуфайка вся порвана в клочья,
Но не тронули пули его.
А он вверх устремлял свои очи
И Творца прославлял своего.

Капитан закричал, подбегая,
На ходу вытирая глаза:
«Жив твой Бог, я теперь понимаю,
О, прости же, прости ты меня!»…
***

Верных Бог сохранит и воздаст им за верность.
Ждет венец золотой тех, кто Богу служил,
Кто до смерти любил беззаветно, безмерно,
Кто Творцу каждый шаг, каждый вдох посвятил.

Двадцать лет он сидел, трижды был под расстрелом,
Но хранила его всюду Божья рука.
Он любовь доказал и словами и делом,
Хоть и доля была у него нелегка.

Добрый воин Христа прожил долгие годы,
Пас он Божий народ до конца своих дней.
Не сломили его ни нужда, ни невзгоды,
Он прославил Творца всею жизнью своей.

Чистый Божий сосуд, он собою нам смело
Показал, как за Господом нужно идти.
Как быть преданным Богу всегда и всецело
И, как факел, свет Божий во тьме пронести.

Узкий путь прошагал этот Божий избранник,
И народ о нем добрую память хранит.
Верность Богу – что может быть лучше призванья?
И по жизни пронес его пастор Давид.