АНЯ 18. Ох! Эти нервы

АНЯ 18. Ох! Эти нервы…

С Аней мы встретились у вагона, когда уже шла посадка.
– Билет не забыла?
– А Вы могли его мне не отдавать. Вот, возьмите!
– Тогда ты могла не уехать. Я несколько часов назад отца похоронил. Боялся, не успею на поезд.
– Примите мои соболезнования! –  Аня обняла меня и поцеловала…
– Какая красивая у Вас дочка! Нежная. Заботливая! – сказала проводница, когда я дал ей два билета, – а я думала, она Вас провожает. Я в Дубоссарах в прошлом году была на последнем звонке. Моя племянница рядом с Вашей дочкой стояла. Ливень был. Помните?
– Наташа? – спросила Аня.
– Да. У неё завтра день рождения. Везу подарок. Из Германии проводники привезли. Водолазка и… мужчинам не положено знать… в кружевах. В Котовск должен приехать её отец. Надеюсь, он Вас в Дубоссары довезёт. А если не сможет приехать, я хочу попросить… передать с вами.
– А Вы, – обратилась проводница ко мне, – не маячьте здесь! Наш бригадир спит и видит, когда Молдова с Румынией объединятся. Таких же проводниц себе набрал. Не согласных уволили. Могут Вас узнать. Ещё какую-нибудь бяку устроят. Ваши попутчики сойдут на полпути. Я на всякий случай им билеты отдавать не буду, сообщу, что в Вашем купе свободных мест нет. Закроете купе на защёлку.
Нижние места мы уступили пожилым людям.
– Добрая и красивая у Вас дочка, – сказала женщина, – приятно было смотреть на Вас. Вы стояли напротив окна.
– А папаша разве не нравится Вам? – ответила Аня. Я к нему, правда, обращаюсь по имени и отчеству. Как-то язык не поворачивается папой назвать. Но он лучше родного. Оттого люблю его ещё больше.
– Могли не говорить. Это и так видно.
Мы расположились на верхних полках.
– Как мне Вас отвлечь от воспоминаний? – спросила Аня, а потом добавила, – говорят, у мужчин секс лучше всего снимает стресс.
– Аня, ты опять за своё…
– Как раз наоборот. У меня середина цикла и, если я даже буду просить Вас, не слушайте меня! Беременеть мне ни к чему. Я поняла, что папа согласен предложить Вам… чтобы мама от Вас забеременела. Только он боится, что над ним будут смеяться… у бесплодного жена забеременела от ветра. Они хотят, чтобы мама забеременела здесь, а потом уехать в Россию.
Аня в прозрачном нижнем белье под кофточкой с двумя расстёгнутыми пуговицами. Одна бретелька спущена на предплечье. Свет от фонарей проникает под лифчик.
– Вам нравится? – тихонько спросила она, – смотрите! Отвлекитесь от всего!
Помолчали. Затем Аня сказала:
– Да, сегодня на Вас ничего не действует. Я смотрела на себя в зеркало и представляла, как это будет Вас возбуждать. Сядьте напротив! Абсолютный нуль. Вы ничего не видите. Никаких эмоций.

Утро августа в полной красе:
Россыпь  жемчуга на траве.
Босоногое детство в росе
Зачаровано в колдовстве.
От движения ног ветерок,
Катят капельки сверху вниз,
Первый лучик поймал бугорок,
В росном жемчуге он завис.
В нем небес глубина в бирюзе,
Сотни радуг с седой каймой...
Любопытному мне в той слезе
В сказку мир превращался мой.

У неезженых дорог            
На пригорке хуторок,
В ясном небе жаворонок,
Покосившийся мосток,
Пара рыжих лошадёнок,
Озерко неглубоко,
Быстроногий жеребёнок,
Мамы чудо-молоко
Пьёт дорвавшийся козлёнок,
Стая резвых собачонок,
Да с бурёнкою телёнок.
Тут дышалось мне легко.
Приучали с малолетства,
Опалённого войною,
Нас не думать о наследстве.
Засыпали за арбою
Под Никитиной горою.
Попрощался с милым детством.
Побелел давно висок,
Я же - с кепкою вершок -
Жизни выучил урок.
Так вот бывший пастушок
Вспоминает хуторок.
Афтершок...*

*Афтершок - повторный сейсмический толчок, меньшей интенсивности по сравнению с главным сейсмическим ударом.

Друзья уходят, оставляя грусть,
В свершеньях добрых остаются.
Желанье - прошлого коснуться…
В мечтах заоблачных лишь... пусть!
Играет с благородством нерв. Зачем?
Тревожит чувство ностальгии…
Оно подобно аллергии…
Источник всяческих проблем.

Наши попутчики сошли с поезда. Аня проснулась.
– Вы не спали? Вас не покидают воспоминания? Тётя Майя учила меня делать массаж. Слезаем! Я сделаю Вам массаж головы. Говорят, помогает.
Аня осталась только в белье.
– Когда я смотрела на себя в зеркало, впечатление, будто и одета, и раздета одновременно. Грудь просвечивается… и здесь почти всё видно… немножко в тумане будто бы. Но Вы сегодня ничего не видите. У Вас в глазах туман. Так. Закройте глаза и представьте голубое-голубое  небо, красивые цветы на лугу…
После массажа тяжесть в голове немного ушла.
– Теперь массаж всего тела. Разденьтесь до трусов. Ложитесь на живот!
Аня массажировала мышцы шеи, плеч, рук, спины, ног, ягодиц…
– Теперь перевернитесь на спину и откройте глаза!
Она продолжила массаж грудных мышц, ног, живота, оседлав меня.
– Я Вам нравлюсь в прозрачном белье? Да, отвлекитесь… Перед Вами молодая девушка, готовая на всё. Ну, смотрите! – Аня положила мои руки на трусики, –  ласкайте… Ну, наконец-то…
– Чёрт уже с ним! С этим циклом...
– Нельзя, Аня… Забыла?
– Ну, немножко!
– Аня, нельзя! Не хватало мне, чтобы ты забеременела!
– Вы засыпаете? Поспите, Вы же не спали. Я для Вас на всё готова.
Аня укрыла меня простынёй. Сама оделась полностью.
Через некоторое время я проснулся.
– Почему я оделась? Разденьте меня. Во сне мне было так приятно! – она опустила бретельку на предплечье. Не быстро. Вначале поверх белья ласкайте, потом пробирайтесь под, подсматривайте, потом снимайте… медленно, целуйте везде! Ой, как волнительно! Особенно, когда Вы под трусики… Поцелуйте… Говорят, когда женщина расстёгивает мужчине брюки, у него мозги вываливаются. Он  забывает обо всём.
– Спасибо, Аня! Немного поспал. Голова светлее стала.
– Возьмите меня на руки… поцелуйте грудь… Сожмите! Сегодня это первый раз у меня. Я никому не позволяла даже дотронуться.
– …
– Помните? Я Вам говорила, что мою подругу 25 сентября изнасиловали в подвале. Через месяц она пошла туда за огурцами и ей больно стало вот здесь. Она говорит, что во влагалище всё так сжалось, что палец невозможно ввести.
– Наверно, это вагинизм.
– Врачи так и сказали. А что это такое? Ей можно помочь?
– Я – не врач. Как лечат врачи, не знаю. Но я представляю себе так. Помнишь собачек Павлова?
– У них вырабатывали рефлекс на корм, а потом только на звук или свет, подкрепляемый затем дачей корма.
– Так вот я понимаю происходящее так. У твоей подруги выработался рефлекс на ту обстановку, в которой её насиловали. Это пьяные мужчины, тёмный подвал, запах водки, и грубые сексуальные домогательства, да ещё болевые ощущения от разрыва девственной плевы, а огурцы – ассоциация с половым органом. У неё рефлекторно сокращаются лобково–крестцовые (или лобково–копчиковые) мышцы, которые перекрывают вход во влагалище. Будем называть их ЛК–мышцами. Если это так, то надо бороться с этим рефлексом, затереть его положительным сексуальным рефлексом. Но это лишь моё предположение. Я об этом не читал в научной литературе. Ей нужен нежный парень, который знал бы её проблемы, а девушка при появлении симптомов, должна вспоминать ласки.
– Как я вспоминаю то, что было недавно?
– Приблизительно так. Я тебе говорил об окситоцине – гормоне, который выделяется в больших количествах при массаже груди. Он уменьшает боль, повышает доверие к партнёру. Нужно заменить в мозгах процесс изнасилования на приятные половые ощущения. Повторяю, я лишь предполагаю, но нигде этого не читал. Ласки, ласки, ласки и ещё раз ласки… и словами и делами.
– А Вы не могли бы ей помочь?
– Сексуальные отношения – очень тонкое дело. Надо идти к врачу.
– Она была. Она им не верит. А Вам она поверит. Вы же… наш учитель. Она не будет стесняться. Я поговорю с ней.
Мы сошли в Котовске. В Дубоссары нас привёз отец Наташи. Увидеть и поблагодарить тётю за подарок приезжала и Наташа.
Через несколько дней ко мне пришла Аня с подругой… той самой Наташей.
Аня села так, что я видел её полностью, а Наташа за торцом стола, как бы спряталась.
– Аня мне всё рассказала. Виктор Васильевич, Вы можете мне помочь? Мочи уже нет…
– Виктор Васильевич, помогите ей! – взмолилась Аня.
– Девочки, я – не врач, лечить не имею права.
– А мне мама говорила, что Вы помогли одной девочке.
– Кого она имела в виду?
– У девочки вилочковая железа не уменьшалась в период полового созревания.
– Я не лечил её. Я всего лишь высказал своё предположение, на чём, возможно, строил бы лечение. Московские светила обозвали меня нехорошими словами, но сами ничем помочь не смогли. А в Киеве врач сказал, что придерживается на практике моих предположений. Вот и всё. А остальное – это ОБС – одна баба сказала.
– А из чего Вы исходили бы, если бы лечили Наташу, – спросила Аня.
– Аня, я тебе уже рассказывал. Наташа, что тебе врач сказал?
– Толком ничего. А парня у меня нет. Да и не понимают они ничего. Прут напролом, как насильники. Им давай немедленно, всё и сразу, не отходя от кассы. Только хотят дотронуться, а у меня спазмы. Я сразу вспоминаю подвал. Боль. К врачу иду, как на казнь. От него перегаром несёт, как от тех двоих. Я верю, что Вы сможете помочь, хотя и не врач. Вы нам так просто, понятно рассказывали на уроках…Я мужчин теперь, как мышей, боюсь. Понимаю, что мышь меня не съест, и большинство мужчин меня не обидят, а страх одолевает. Иду и оглядываюсь. Когда Вы смотрите с девятого этажа, Вам становится страшно? Но Вы же знаете, что не упадёте. А страшно. Так и у меня.
– Можно предположить, что у тебя отрицательный рефлекс сформировался. Но ты понимаешь, чтобы вытеснить негативный рефлекс позитивным, я должен делать так, чтобы ты испытывала приятные половые чувства? У меня есть жена…
– Я на всё, абсолютно на всё согласна. Делайте, что хотите! Секс, в том числе… сил больше нет…
– Ну, о сексе речи нет уже потому, что он сейчас просто невозможен. А мама знает о твоих проблемах?
– Это она меня к Вам направила. Сказала: «Иди! Может, поможет! Он помог одной девушке. Он же …».