Урок памяти в школе

Об этом вспоминаю часто,
А как забыть – не знаю сам -
Родной земли миль полтораста
Оставлено фашистским псам...
Мы отступали. Не до шуток,
Но ротный наш не унывал.
Не спали толком трое суток,
Но где обещанный привал?
Но вот леса остались сзади,
А впереди видна река.
Ну, наконец-то, Бога ради,
Найдётся дело для штыка...
Окопы рыли мы в полроста,
Иначе было не успеть.
И нам сказал наш ротный просто:
«Придётся, братцы, умереть...»
Над нами синь конца июня,
И нам всего по двадцать лет.    
Все живы боя накануне,
Но ротный чистит пистолет...
Был день в разгаре. Покурили,
Патроны разделили и
Увидели, как задымили
Их танки чёрные вдали...
Никто не думал о бессмертье,
И, вместо храмовых икон,
Мы целовали, в норах тверди,
На фотоснимках наших жён.
Приклад в плечо уперся, палец
На спусковом застыл крючке.
«Огонь!» Танцует смертный танец
Фашист, не зван сюда никем...
Горел наш ротный вместе с танком,
Что запалил самим собой,
Когда разбила пуля склянку
В руках, поджёг себя – и в бой...
Редела рота. Но в атаку
Тогда мы всё-таки пошли
Своей землёй, под красным флагом.
И мы иначе не могли...
Разрыв снаряда я не слышал,
Как в бездну ухнул с головой.
Увидел дом родной и вишню,
Что я сажал перед войной,
Свою любимую с сынишкой –
Ему недавно было два...
Всё промелькнуло яркой вспышкой,
Всё пронеслось, как с гор вода...
Потом концлагерь, два побега,
И у своих – чуть не расстрел,
Но пожалели человека,
Знать не судьба – остался цел...
И снова фронт. Штрафбат, ребята.
Предатель Родины, вперёд!
Забрезжил светом сорок пятый,
И время ускоряло ход...               
Был бой опять на том же месте,
Погибший ротный верил в нас,
И все, пропавшие без вести,
И все, кто выполнил приказ...
Дошёл почти что до Берлина,
Ранение, госпиталя...
Дороги к дому долгой глина,
И вот я здесь, и вот он – я!
О, Господи, меня простишь ли?
Возненавидел белый свет.
Стоял у обгорелой вишни
И говорил старик – сосед:
«Жена и сын твои убиты,
Как партизаны казнены,
Но в том себя-то не вини ты,
Страшнее не было войны...»
Речам я пышным не обучен,
Да, разве ими возвратишь
Тех, кто погиб и был замучен?
Себя – и то не возродишь...
Но годы шли, вселяя веру,
Что не придётся вдруг опять
И кузнецу и землемеру –
Всему народу – воевать...
Мы отстояли землю нашу,
И вы любить её должны,
Не дай вам Бог испить ту чашу –
Страшнее не было войны...