Удачно затонувшая баржа

И не было бы в жизни счастья,
Да, вдруг, несчастье помогло.
А если быть ещё точнее,
Оно по речке приплыло.

В стране боролись с алкоголем
В восьмидесятые года.
Спиртного мало продавали,
Но пить хотелось иногда.

Тогда на крепкое спиртное
Лимит объявлен был в стране,
И вывод сделали, что выход
В сухом лишь зиждется вине.

По этому вино сухое ,
Или столовое вино
Всё чаще в жизни появлялось,
Хоть мало проку от него.

И потому в селеньях наших,
Кто изворотливее стал,
Чтобы испить, побольше чашу,
Впрок эти вина закупал.

Вот и тащили вверх по речке
Перегружённую баржу.
И сколько банок трёхлитровых
Там было, даже не скажу.

Но вот в Широковском уделе,
На повороте вышел крен,
И банки с шумом загремели.
Баржа попала в водный плен.

На дне баржа обосновалась.
Но здесь рассказу не конец –
Нельзя на этом ставить точку,
Ведь впереди всему венец.

И вскоре где-то, кто-то, как-то
Узнал про бедствие баржи.
Что здесь в Широковском уделе
С баржёй случились виражи.

История молчит про это,
Кто первым выявил баржу.
Но среди света нет секрета,
И я про это расскажу:

Рыбак один неподалече
Рыбёшку дёргал на уху.
И всё увидено им было
Воочию, как на духу.

И здесь мы не поставим точку.
У любопытства нет преград.

И вскоре люди в Белом Яре
Узнали про баржёвый клад.

Вода ещё была большая.
К тому ж холодная она.
Но, где вы видели чтоб кто-то
Вдруг отказался от вина?

Всё больше лодок собиралось.
И на Широковском яру
Судьба мужицкая решалась:
Пора уж волю дать нутру.

Дела огромного значенья:
Как банки выручить, и чем?
Ведь из-за сильного теченья
Не избежать больших проблем.

Кто предлагал нырять за ними,
И сам же это испытал,
Кто петли делал, кто сачками
Их из пучины выручал.

Не продуктивно, очень тихо.
Движений много – толку нет.
И тут (в делах не без успеха),
Вдруг кто-то дельный дал совет:

«Давайте шест подлиньше, толстый
На дно опустим, и тогда
Все банки выручим мгновенно».
И началась белиберда.

Шесты воткнулись в одночасье.
И по периметру баржи,
С чутьём вина, и жаждой страсти
Мужи пошли на виражи.

А время шло, и усложнялась
Добыча банок из воды,
Но лодки быстро наполнялись.
Не обошлось и без беды.

Кто по шестам на дно спускался,
Стеклом себя исковырял,
Но и на этом не сдавался –
Глотнул чуть-чуть, и вновь нырял.

Гудели лодки без умолку.
Туда-сюда, туда-сюда,
Знать, в этом было много толку.
Дерзай, пока даёт вода.

Другие, кто попроще духом,
Здесь поселились, на яру.
Не все же алчные такие,
Главнее волю дать нутру.

Здесь и гармошка появилась,
Девчонок в гости привезли.
Любовь неистово открылась –
Какая пьянка, без любви!?

А где любовь, там и сомненья,
А где сомненья, там кулак.
Смотреть нельзя без сожаленья
На этот пьяный кавардак.

Вино порядком надоело.
Полбанки выпил – толку ноль.
Вдруг кто-то выкинул догадку,
Что в трюмах крепкий алкоголь.

Идею тут же подхватили,
Что водка мается внутри.
И видно было как из трюмов
Наверх пускали пузыри.

А слухи дальше покатились,
К интеллигенции пришли.
Интеллигенты тоже люди,
Их жажда мучает внутри.

Но чтобы как-то дело скрасить,
Пустили слух, что во трюмах
Не только пакастная водка,
Но есть и «Пушкин» и «Дюма».

Конечно книги – это слишком:
Чтобы прикрыть не много срам.
И воспылала солидарность
После больших испитых грамм.

И всё нормально, всё в порядке.
Здесь никаких пороков нет.
Пей возле баржи, сколько сможешь,
Не нарушай толпы обет.

Но как в семье не без урода,
И здесь без алчности никак.
Не чтоб попить ныряли в воду,
А чтоб заполнить свой чердак.

Кто любит выпивку покрепче,
Вино в горилку перегнал,
Кто свадьбу справил, кто проворней –
Вино на что-то обменял.

А был ещё в то время случай:
Один проворный мужичок,
Под потолок затарил будку,
Себе запасы сделал впрок.

И потихонечку запасы
Он с удовольствием тянул.
Но тут конфуз – и все запасы
Вдруг кто-то взял и умыкнул.

До безобразия обидно.
Ментам не скажешь. Вот тупик.
Вот так, винищем поперхнулся
Жаднючий на вино мужик.

Такой, случился в Белом Яре
Давно забытый эпизод.
Но свой я камень не бросаю
В наш с вами общий огород.

Такое в каждом поселенье
Могло бы так произойти.
Была б баржа, а остальное
Всё точно так, как в Верхкети.

И в заключении, конечно,
Поведать о себе хочу.
Хоть не нырял, но угощали,
А сколько выпил – промолчу.