ИзбеседсАСПушкиным

У меня всё правильно в названии:

Из бесед с А.С. Пушкиным

А в заголовке, почему-то выходит всё слитно???   

«Конечно, беден гений мой и не блестящие дары Поэзии трудолюбивой, – но взялся я, – за труд неблагодарный, упреками богатый и хулой ревнителей поэзии священной, – и всё же хочется сказать косноязычно, но свое, о Гении всемирном словами самого же Александра, – я слышу топот, слышу ржанье». Не коней, но люда стихотворцев и всё-таки «ношусь на крыльях я мечты, и снова я, философ скромный и мир забыв, и им забвенный, питомец муз и вдохновенья, – желающий не славы, но признанья, – ни скромный я, и ни спесивый, минутный домосед, – пускаюсь в рассужденья. О творчестве «Парнасского бродяги, кто любит тишину, правдив и благороден».
Дано мне мало Фебом, охота – скудный дар, – и все-таки, – бреду своим путём, – Поэтов грешный лик умножил я собою». А он – великий Пушкин «шутя стихи кроил, я петь пустого не умею, – я ж не сладострастия поэт, – и не любовник наслажденья и не питомец важных муз, не лукавый духовник». А то, к чему стремлюсь, как ни крути, «помнится – зовётся славой, но живу с природной простотой я право, неги сын! Хочу я завтра умереть, – вначале всё же хочется и мне изведать счастье. О счастье, злобный обольститель, мне слава издали грозит, – у Пушкина же, – лира от Богов, и дан Поэту дар бесценный – певца любви, певца своей печали, чтоб людям на смех и назло достиг он славной цели.
Мечте шепнувшей: ты Поэт увидел, что ещё не гения печать, – на темени блуждает. Страшусь, неопытный, бесславного паденья, – но слышу я из уст его: – Творцы бессмертные, питомцы вдохновенья!.. Беда, кто в свет рождён с чувствительной душой, и русской глупости не хочет бить челом, – которая /русская глупость/, – бессмертных гениев сорвать с Парнаса мнит, – напрасный труд, – что ум высокий можно скрыть», – сказал вошедший Пушкин. У нас беседа потекла: «Печален ты; признайся, что с тобой?»
С. – Ты мне велишь пылать душою?
П. – Оставим страсти заблужденья. Нам должно дважды умирать.»
С. – Причём тут смерть?
П. – Ты скромен, друг сердечный.
С. – «Я судьбе во всём послушный, счастливой лени верный сын».
Обращаясь к присутствующим, показывая на Сергея...
П. – В нём радости мои и славы роковая страсть.
С. – Нелицемерною хвалой, – испортишь ты меня.
П. – О ком за песни, за дела гремит правдивая хвала? О ты, певцу дубрав давно знакомый гений».
С. – Ну это слишком, загнул ты через край. «Я знал поэзию, веселость и покой», работу в поле.
П. – Я к вашим возвращусь полям, поклонник дружеской свободы, веселья граций и ума.
С. – Зачем хвала без меры? «На краткий миг блаженство нам дано. Не спрашивай, зачем не мил мне сладкой жизни сон».
П. – Да, чтоб живее чувства, свободнее дышал.
С. – «Ах ведает мой добрый гений, мой друг, не славный я поэт, мои стихи пускай умрут».
П. – Хладен взор твоих очей, беседуя с раскованной душой, имеет он права на наше снисхожденье, друзья, немного снисхожденья, не честь, а почести любя в печальной праздности ты лиру забывал.
С. – Было так не скрою, но я ж «хочу воспеть свободу миру». Тут зависть ни при чём, её я не приемлю.
П. - Рано зависти привлёк я взор кровавый словами истины, свободными, простыми: Поэт казнит, поэт венчает. Гордись и радуйся, Поэт, ты не поник главой послушной перед позором наших лет.
С. – «Гонения терпеть ужель и мой удел? Моя стезя печальна и темна, мучительным желанием горя, среди толпы затерянный певец, я вновь и к вам обращаюсь: «Учи меня, води моей рукой, и тайный укажи мне путь».
П. – Наперснику богов не страшны бури злые. Беги с толпой обманчивых мечтаний, лишь ты, воинственный поэт, отмститель гения, друг истины, мгновенью жизни будь послушен.
С. - «Блажен, кто знает сладострастие высоких мыслей и стихов. Тебя ль я видел, милый друг? Наверное, то было сновиденье?» А беседы длятся бесконечно: есть вопросы, есть ответы, стоит выслушать себя. «Счастлив ты своей судьбой?»
П. – В уединении мой своенравный гений – поклонник правды и свободы бывало, что ни напишу для иных не Русью пахнет. Потомок негров безобразный я не рождён царей забавить, но неподкупный голос мой был эхо русского народа».
Реплика из присутствующих:
– Друг человечества печально замечает? «Везде невежества губительный позор».
С. – И в наши дни творится то же, но приглашаю всех «на пир воображенья»,
добрые читатели мои.
На реплику ответил Пушкин:
–Все тот же я – как был и прежде. Одна свобода мой кумир, но всё люблю, мои поэты, счастливый голос ваших лир.
Обращаясь к Сергею, продолжил:
– Ты, бессмертие, вкушая, кричишь: «Сия пустынная страна священна для души Поэта. Что нужно Лондону, то рано для Москвы».
С. – Тем более для Барнаула. Согласен я с тобой отчасти «мой стих унынья звук живой, но льстивых од я не пишу, скучая суетным прозванием поэта, желаю славы я, чтоб именем моим» гордился мой потомок.
П. – Служенье Муз не терпит суеты. Внемли с улыбкой голос мой, забыв волнение боязни меня, питомца чистых муз.
С. – Не запретишь же «сердцу полному мечтою с тобой попить, как пьют поэты».
П. – Мне грустно и легко, печаль моя светла, что в имени тебе моём? Оно умрёт, как шум печальный.
С. – Ошибся, Александр! До сих пор, уж скоро двести лет, «и вьётся, и пылает гений твой. А кто эти современные поэты?!
П. – Они жрецы единых мук, они родня по вдохновенью.
С. – Но это ж «воображения минутные цветы» и в печать им не пробиться.
П. – И Пушкина стихи в печати не бывали. Но я слышу, верные поэты, ваш очарованный язык.
С. – Александр, ты через край, однако, хватанул?!
П – Как изменилася поэзия сама?!
С. – «Сей важной новостью обязана Россия» Пушкину! Иль я не прав?!
П. – Льстецы, льстецы! Старайтесь сохранить и в подлости осанку благородства...
С. – Могу и в позу встать и крикнуть в гневе: «Я не герой – по лаврам не тоскую!»
П. – Беспечный сын Парнаса, всё призрак ложь и сон минутной резвости нескромные стихи... Гуляй в моё воспоминанье.
С. – «Поэтом я возрос, – но всё ж судьба всесильнее меня, – а ты – певец забавы с волшебницею славой».
П. – Судьбы всемощнее поэт! Не угасал мой пламень страстный и разливал блистанье славы. Я здесь один, мятежной думы полн... Я не забыл себя, хоть рад, хотя не рад ты на жизнь насмешливо глядел.
С. – «В глубоком знанье жизни нет, остепенившись, проклинаю я тяжесть денег и годов, равнодушно бури жду».
П. – Таков прямой поэт. Он сетует душой, он Музу битвой площадной не унижает пред народом.
С. – «К чему, несчастный, я стремился? Я всем чужой...»
П. – Ветренный певец, не сотвори кумира – сей вздох души красноречивый. Услышь поэт моё признанье, моих надежд не обмани. Мужайся ж, презирай обман, стезёю правды бодро следуй. Что изберёте вы?
С. – Свободу слова!
П. – Туда, в заоблачную келью, в соседство Бога скрыться мне!..
С. – К чему патетика... ты демократ?..
П. – Я мещанин, как вам известно, и в этом смысле демократ. Прошли восторги и печали, и легкокрылые мечты...
С. – Вопрос и утвержденье я слышу в голосе твоём, но «не боюся я насмешек», пусть почитают мой отчёт о встрече с Пушкиным недавно на моей квартире по утру.
П. – Мы точь-в-точь двойной орешек.
Присутствующие в один голос:
«Вы нас морочите – вам слава не нужна?!»
С. – Выходит так, но время всё и всех расставит по своим местам.
П. – (исчезая, с затуханием в голосе) Мир вам, несчастные Поэты!


Дружеский шарж - Владимира Бровкина