Бескрайность милости Твоей

Боже мой! Ох, Боже мой!
Сколько здесь покойников!
Есть знакомые, свои
Бабы, мужики.
Мужики без тракторов,
Бабы без подойников,
Все по правилам живут,
А не вопреки.

Ребятишки на лугу –
Колокольцы звонкие,
Голубым огнём любви
Светятся глаза.
Их вчера в монастыре
Видел на иконке я,
А сегодня – наяву…
Или как сказать?

Было жальче всех других,
Что ушли безвременно,
А сейчас я даже рад,
Что они со мной.
Будет женщина Земля
Многими беременна,
Только все её плоды
В мир уйдут иной.

А то как же? На Земле
Всем никак не скучиться –
Будет места не хватать
"Русского" сплясать.
Что мы будем делать тут
От безделья мучиться?
Или делать, что хотим?
Чур, стихи писать!

Как придётся чаще нам?
Плакать? Улыбаться ли?
Говорить или молчать?
Храпака давить?
Вспоминать, как на Земле
Сабельками бряцали?
Ничего не вспоминать?
Жить или не жить?

Что я Боженьке скажу,
Ангелам-хранителям?
Высоко лететь до них?
Нет воздушных ям?
А зачем я тут стою? –
Мне ж пора к родителям.
Почему я торможу? –
Мне ж пора к друзьям.

О! Сынок идёт встречать.
Это не мерещенье?
Ничего не говорит,
Будто глух и нем.
На дороге был убит
В Пасху, в Благовещенье*.
И ни в чём не виноват,
И ни перед кем.

Ты, Господь, прости меня,
Овена заблудшего!
Я не знал тогда: крестить
Надо ли и где?
Может быть, Серёжка мой
Удостоен лучшего?
Разве милости Твоей
Может быть предел?!

Ближе, ближе сын ко мне,
Вижу –  улыбается.
Мой отец за ним идёт,
Мать, и вся родня,
И соседи, и друзья.
Вместе собираются.
Почему-то все молчат.
«Слышите меня?»

«Слышим, слышим, – говорят
Тихо, нежно, весело. –
Ты узнаешь всё и сам.
Можешь потерпеть?..»
Жар прошёл, озноб прошёл –
Всё уравновесилось.
Отпустила меня смерть.
Захотелось петь.

Здесь, на небе, хорошо.
Здесь по-настоящему:
Все открыты и легки,
Любят и не врут…
Просыпаться не хочу.
Подошли к болящему
Дочки, внучки и жена.
«Там я или тут?»


* 7 апреля 1991 года, в день гибели сына, Великий
православный праздник Пасхи совпал по дате с Благовещеньем.