МНЕ - 45

Мне – 45: писал, жил, надеялся.
Некоторые стихи.

Христос Воскресе…

…Чувствует боль в этот сумрачный день
Любой человек – работяга и пьяница,
Небес мироточащая сень -
Это страстная пятница!
И в скорби, и в радости ожиданье,
На время, презрев заботы,
Нам дарит божественное мирозданье –
Страстная суббота!
Но кончится глушь неизбывных надежд,
Открыта пещера Спасенья…
…Придет к нам, как воздух – прозрачен и свеж, -
Христово Воскресенье!..
…Россия – христианская наша страна,
И мы, но не в силу традиций,
В такие проблемные времена
Обязаны этим гордиться.
Обязаны веру свою воскресить,
Вернуться к истокам реальным…
Чтоб душу живую в себе ощутить,
Чтоб души могли в нас терзаться и жить
Не камнем мемориальным…
2007

Как хорошо хорошим быть, как плохо быть плохим.
Как здорово любить все то, что в мире этом
Нас окружает с детства: лиман, лиловый дым
От детского костра струящегося светом.
Как надо иногда в себе найти искру,
Способную зажечь сердца различных многих.
И истину взрастить, придав тот лик лицу,
Который встретил раз на собственной дороге.
И важно не упасть на собственном пути.
Не влезть в тот лабиринт запутанный и длинный.
Согласен: жизнь прожить – не поле перейти,
Но поле тоже ведь бывает очень минным.
Февраль 2016
 
 ***

…В 45 подводить итоги
Мне как-то, право, не с руки.
Какие пройдены дороги,
Какие созданы стихи.

Как жил, дышал, как верил в чудо,
Как Бога славил, рифм витки
Нанизывал из ниоткуда
На мысли, чувства, пустяки.

Что сделал доброго, что злого
Я сотворил – не мне судить.
Внутри чудаческое слово
Мне не мешало говорить.

Внутри чудаческая песня –
Комок мелодий, не спеша
Текла как мысль с годами вместе.
И это, видимо, душа.

Я не сумел принять обеты,
Не смог засеять души тех,
Кто в годы прожитые эти
Сопровождал меня сквозь смех.

Друзей не накопил в избытке,
И в недостатке не скопил.
Не испытал успехом пытки,
Хрустальный кубок не разбил.

Все было в жизни: стон и радость,
Палитра чувств и холод дна.
Пока не наступила старость,
Не обозначилась вина.

Возможно все еще поправить,
И протрубить, и прогудеть.
Есть золото, его расплавить
Еще не поздно. Даже спеть

Три раза и на бис, конечно.
Жизнь только вот пускает сок.
Одно печально, что неспешным
Теперь не будет кровоток.

Не так уж много новолетий
Отведено. Законы злы.
Но есть в груди дрожанье, этим
Смогу схватить за край весны.

Смогу я превозмочь печали,
Переболеть и с новым днем
Среди болотного ворчания
Сверкнуть спасительным огнем.

Не буду подводить итоги
Я в 45, придет пора.
Не все переступил пороги
В пути свершенного добра.

7 февраля 2016 года
город Ейск

РЕПРИЗА
Написать бы о том, что не понял,
А что понял, о том не писать.
Написать бы о вечности, боли,
О своей непрочитанной доле.
Написать и, подчистив, порвать.
Так и в жизни: живешь как в тумане,
Годы льются, стекая в трубу.
А потом этой истине, тайне
Весь отдавшись до сути желаний,
Ты оказываешься в гробу.
Бу-бу-бу.
февраль 2016


…С высоты ледника я озирал полмира,
трижды тонул, дважды бывал распорот.
Бросил страну, что меня вскормила.
Из забывших меня можно составить город…
Иосиф Бродский


Не безумствуя, не ища безумств,
Не зову рокового часа,
И течет только свет из уст
По ковру моего Парнаса.
В сердце дырок моем не счесть,
Не изъять пули все из мозга.
Но пока во мне правда есть,
То дышать мне, пожалуй, можно.
Понимаю, что все не так
Сотворил я в судьбе излетной.
Благодарность – как редкий знак
Поистрепанный, грязный, потный.
Навлекаемость дум и чар,
Обнаруженных как-то утром,
Приближает великий час
Отражаемый в вазе мутной.
Все истлеет, истлею я,
Хромосомою лишней в клетке.
Только что-то глаза горят,
Козырек поджигая кепки.
2016, 27 января


НАПОР
Удивительно устроен человек — он огорчается, когда теряет богатство, и равнодушен к тому, что безвозвратно уходят дни его жизни.
Г. Бар-Эбрая
 Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
А. Пушкин
Не как у воды из крана, но с тех пор,
Как перешагнул «40» трясущимися ногами,
Каждый день возрастает и возрастает напор
Из трубы, плюющейся днями, годами.
Выключай, жизнь, насосы! Отрубайте свет! -
Разорвет же давление времени судьбы фарватер.
Но напор усиливается, и надежды нет,
Что он вдруг ослабнет, есть иные факты:
Как родник незаметный превратился в поток,
Как молекула лжи рушит стену доверия,
Так напор этот дикий, нарастающий столь
С каждым днем  все напористей и уверенней.
Хлещет боль, подаренная векам,
Бьют фонтанно,  засохшие было, обеты,
Выливаются чувства, не прожитые пока
Вместе с днями, несущимися не заметно.
И сжимается время, каждый день – как итог.
Час секундой становится, год – промежутком
Между елкой, отправленной за порог,
И пахучей красавицей выбранной чутко.
Прилетает запущенный бумеранг,
Теперь быстро и точно попадая в макушку.
И свистит на горе чаще времени рак,
Будто он и не спит. Будто он – есть кукушка.

Нарастает напор, концентрируя рок
Моих дней безуспешных, лихолетий, творений.
В нас впрессована жизнь. А искомый итог
Приближается с бешенным ускорением.
2 января 2016 года,
 




* * *
…Отдалась альпинисту вершина
Как красавица, прежде, маня,
Убегала она, ворожила,
То молча, то смеясь и звеня.

Он взобрался над миром усталым,
Прикоснулся он к камню щекой
И промолвил немыми устами:
«Вот какой ты, мой вечный покой!»

Альпинист был свободен, прекрасен,
Словно гриф над большой пустотой.
Т как гриф был ужасно опасен
Для угрюмой печали земной.

Инструменты сложа, распрямился,
Воздух в легкие лился – озон.
Альпинист собой очень гордился,
В его жизни для славы сезон…

…Альпинистское счастье не вечно,
путь к вершинам бывает и мглист.
Опустилась усталость на плечи,
И спустился с горы альпинист.

Но стоявший в высотах под нимбом
В жизни, данной, увы, для игры,
Кем бы в мире обыденном ни был,
Не сумеет спуститься с горы.

Он всегда на вершине прекрасной
Будет жить, волноваться, искать.
Альпинисты – высокая раса,-
На вершинах судьба умирать.
1995 г.
*     *     *
БОГ
Разочаруемся в любимых,
Они уходят в пустоту.
Как-будто жизнь проходит мимо
За постепенную черту.

Разочаруемся в надеждах,
В усталых судорогах плеч.
Печалей и восторгов между
Уходит жизнь за злую речь.

Разочаруемся в успехах
Своих удачливых менял,
И жизнь – заложница усмешек
Закатывает нам скандал.

Разочаруемся в таперах,
Не скрывших музыкою крах,
В уставших шляться гастролерах,
В уставших мыслить королях.

Разочаруемся… И снова
Мир очарованностью мил,
Одно лишь то простое слово
вне всех эмоций и мерил –
БОГ!!!
1994 г.
*     *     *
НОСТАЛЬГИЯ
…Ностальгия по возрасту, веку,
Ностальгия по прошлым успехам.
Ностальгия по человеку,
Ностальгия по чистому свету.

Ностальгия по каплям из яблок,
Возлежащих на блюдах – глазницах,
Ностальгия по близости ямок
На щеках улетевшей жар-птицы.

Ностальгия по боли, по снегу,
Даже (Боже!) по равнодушию.
Ностальгия по чистому свету,
По молчащему вечно оружию.

Ностальгия по строчкам осенним,
Из которых потеряны лучшие,
Ностальгия по воскресениям,
Когда так одиночество мучает.

Ностальгия со мною как вера.
К сожалению, это не ново.
Ностальгия опять заревела
Как сирена из сердца больного.
1994 г.


 












*     *     *
ГРУСТЬ

Она набегает как дождь на карнизы,
Как голос на тишину.
Она не бывает приятным сюрпризом,
Я в ней как в пустыне тону.
У грусти печальное предназначенье,
Она для усталости глаз.
Я прячу себя за дела, увлечения,
Чтобы в грусть как в овраг не упасть.
И в то же мгновение грусть как лекарство
От суетности площадей.
Расширить аорты и сузит пространства
Обочин и пустырей.
Грусть, словно, атака на день неуемный,
На вечность, творящую пыль.
Она всемогуща, эфирна, объемна
На тысячи, тысячи миль.
Она в своей власти, конечно, сторольна,
Ей вечно питаем поэт.
Она в полувечности теплится болью
На тысячи, тысячи лет.
У грусти своя пресвященная Мекка
И свой заколдованный круг.
Она, как искусство, дана человеку
На тысячи, тысячи мук.
1992 г.

***
Кромешный свет – источник правды,
Перекликаясь с тьмой кромешной, -
Как квинтэссенция расплаты
За грех ночной, за шепот нежный.

Я признаюсь в себе истошном,
Несовершенном, непутевом,
Да, ночью, все, что нужно – можно,
Покроет правду саван темный.

И лишь луна – свидетель круглый,
Неярко озирая стоны
Похожие на сопки, туго
Выпячивающиеся из сонма

Тех истин, что сокрыты в мраке.
Мрак – истин  мысленный источник.
И тают строчки на бумаге
Рожденные, опять же, ночью.
2004, г. Ейск

***
…Господи, пошли на наш удел
благодать свою. Кто не от мира,
тот направлен будет в тот предел,
где подарок – старенькая лира,

где на главы лавровый венок
возлагаем Господом, он лично
помазует странное чело
не елеем, чем-то необычным.

Там от муз кружится голова,
От большой любви немеют члены.
Не имеют смысла там слова,
Означающие беды и измены.

Там есть рай.  Там райская среда.
Там есть сон войны и камнепада.
Там ко мне опять приходит та,
От которой мне немного надо.

Лишь тепла душевного без мук,
Ведь тепло сопровождают муки.
И, конечно, самых верных рук,
Хотя редкость вот такие руки.

Там есть рай. Там с нами навсегда
Сам Господь. Там нежеланна петля.
Господи, пошли меня туда,
Именно туда, причем, не медля…
2002

*     *     *
…От свободы до несвободы,
От восторга до отчаяния,
От блаженства до невзгоды,
До развода от венчания.

Этот  путь мне не по нраву,
Лучше путь обратный. Эта
Жизнь счастливая по праву
Предначертана поэту.

А иначе поэт-лирик,
Не поэт, - фигляр и циник.
Пессимист и алкоголик…
Вот такое биополе.
2004 г., г. Ейск

*     *     *
Ярославу Савенкову
…Сомнамбулизм – российская черта,
Как лень, как упованье на авось.
В России нам родиться довелось,
И жить. И слава Богу. Нет поста
Без разговенья полного как море,
Без праздника пасхального за веру,
Россия – разговенье априори,
Но плохо то, что это все без меры.
А после как беда, как катаклизм
Вновь постигает нас сомнамбулизм.

Я в критики себя не зачисляю.
Я просто за детей переживаю,
Которым здесь расти, учиться, жить,
Преумножать великие свершения,
Иметь свои победы, пораженья,
От этих поражений не тужить.
Которым предстоит, не зная плети,
Продлить Россию на тысячелетия…
2003

*     *     *
…О современник-соплеменник,
Ты гений или ты бездельник?
Ты враг иль друг? – ответь, прошу!
На мостовой с плакатом красным
Забыл об истинном, прекрасном,
Забыл об истинном напрасно.
Страшусь, страшу…
О современник – грешный пленник,
давно не пахарь ты, не мельник.
Голодно смерти ты соперник,
Источник бунта, смуты друг.
Винить тебя же бесполезно,
Сей путь неведомый и крестный
Вновь уготован в черный круг.
О современник, мой подельник,
Мой тайный друг, ты вновь без денег.
И я без денег как всегда.
Янтарный свет, янтарный берег
Мне снились вновь, и в шумной пене
Я плавал, и сирены пели,
Блестела черная вода…
1998 г.

*     *     *
…В мире подлунном так много зла:
кинжал, автомат, лжеца перо,
нельзя обездоленных счесть числа.
Давайте творить добро!

Местоимений хамских не счесть,
Мат-перемат – современный барон.
Все первородно – хамство и лесть.
Давайте творить добро!

Ликующий странник уходит в степь,
Интеллигент – теперь не король.
Но есть избавление, люди ведь
Творят иногда добро.

Посмертна надежда спастись. Но свет
Прижизненный – не порок.
Зла абсолютного в мире нет,
Абсолютно только добро.

Не ведает грешник, что ответ
Он даст у райских ворот,
Когда херувим – правды клеврет
Взвесит его добро.

Евангелий Свет испускаем в мир.
Христос над лысой горой
На страшном кресте. И с надеждой мы
Снова творим добро.

В мире печальном так много зла
И черных хрустальных корон,
Но чтоб Люцифера звезда не взошла,
Давайте творить добро!..
1999

*     *     *
Посвящаю 155-летию родного города Ейска

…Созревает  боль в сердце если,
радость превосходя стократно,
Я отправлюсь по паркам Ейска,
Где мальчишкой гулял когда-то.

Если ноет душа у бездны,
Обнаруженной под ногами,
На лиман я отправлюсь ейский
Повожу по воде руками.

Если не с кем вина мне выпить
На косе, примостясь у пирса,
Из кармана я флягу выну,
Чтобы парой глотков напиться.

Если есть во мне что-то свыше, -
Память первых моих рассветов,
Обрету над главою крышу
Я на родине, а не где-то.

Все бывает ведь в жизни строгой,
Так порой неулыбчивы лица.
Если столь огорчений много,
Нужно в родине раствориться.

Нужно телом к земле прижаться
Не на пляже, в широком смысле.
Повышает удачи шансы
Дух отчизны – дух бескорыстный.

Как «бычок» обреченный леске,
Как и многие, ведь не первый,
Я на родине, снова в Ейске,
И уже навсегда, наверно.
2003 г.

*     *     *
Ярославу Савенкову
…Сын увидел в первый раз зиму-зимушку в анфас,
Снежное столпотворенье, - года нового творенье,
Убеленные, седые за окном деревья все,
Словно старики святые в предрождественской красе.
Их бород-сосулек стылых космы он заметил, и
Огонек в глазенках милых запылал как свет зари.

Сыну скоро будет годик, первый раз он  Рождество
Встретит, и в известном роде соплетется естество
Сына божьего и сына моего. И в первый раз,
Видя снежную картину, он помолится за нас.

Рождество: чудесный вечер, время чудо загадать.
Мы с женой зажжем три свечки, стол накроем, будем ждать:
Как исполнятся желанья в этот праздник золотой,
Встретим утро мироздания полнясь счастьем и мечтой, -
Что когда-нибудь не станет меж людьми ненужных ссор,
Что весной вернутся стаи птиц, и что нас на измор
Жизнь не будет брать как раньше, что не будет больше фальши
В душах близких и друзей. Такова мечты суть сей…
Сын увидел в первый раз зиму-зимушку в анфас.
2003г., г. Ейск


 
*     *     *
…Мы вечно ищем наслаждение,
находим же, увы, лишь боль.
И проклинаем день рождения
Своих мечтаний. Но любовь

Приходит к нам. И боль угасла,
Она вернется. Но пока
Мы в наслаждении напрасно
Себя купаем. Как легка

В минуты эти жизнь. И слезы
Из глаз не каплют от тоски.
Сбываются мечты и грезы,
И кровь вторгается в виски.

И кажется, весь мир в брожении,
Что свет и только свет в судьбе.
Он в нашем лишь распоряжении,
А мы принадлежим себе.

Но вскоре канет наслаждение
В бегущем времени вперед.
И боль как суд, как наваждение
Вернется к нам и не уйдет.
2002 г.

*     *     *
…Моей  России откровение – ее березы и поля,
Ее весеннее бурление, ее вершины и моря.
Ее создатели и дети, ее отеческая грусть,
Ее в апреле шумный ветер, ее смородиновый куст.

Моей России откровение – необозримость тишины,
Ее чудесные мгновения, ее могучие сыны.
Ее невыдуманность снега, мороза треск и пыль дорога.
Ее возможность для ночлега, ее «улыбчивый» порог.

Моей России откровение в неуправляемой душе,
Она как ветра дуновение в момент обеда на меже.
Она – как золотистость хлеба, и солнца искренность она.
Моя Россия – это небо, и оттого она земна…
1993

* * *
…Оружие, ржавея, совершает
обратный ход в истории страны.
Нет прока в бесконечных совещаниях –
Война иль мир. И нет ни в ком вины
За боль утрат, за гибель миллионов,
За смог руин и тления тучный смрад,
И не случится  тот ракетный град,
Иль будет виртуальным оный.

Но коль оружие боеготовно так,
Что применить его легко и быстро,
Найдется на земле какой-нибудь Ирак –
Потенциальная мишень убийства.
Тогда, как наводнение на бис,
Нахлынет накровение на судьбы.
Оружие – уже есть зло по сути,
Особенно в руках убийц.
2003

 *     *     *
…Время-пилигрим  бродит по дорогам,
тратится в привалах на еду и сон.
Собирает судеб брошенные крохи,
Песни распевает ветру в унисон.
Время-пилигрим  странное такое
Тает вдруг в пространстве будто – бы во мгле.
В океане правды постоянно тонет,
И туманом лжи стелет по земле.
В мире каждодневном время умирает,
Воскресая утром каждым вновь и вновь.
Свет и тьму в объятия страстно принимает,
Уважает прошлое и рождает новь.
Время – пилигрим – свет земного мира,
В порванной одежде, в яростной парче.
Разрывает ткани, зашивает дыры –
Холоднее льда, солнца горячей.
Время-пилигрим, ты на дне бокала
И на самой верной в жизни высоте.
Нам всегда тебя неизбежно мало,
Мы тебя теряем вновь по простоте.
Ждем минуты светлой и года транжирим,
Радуемся солнцу и спешим забыть
Как, увы, несчастно в этом прошлом жили.
Но не уж то счастливо предстоит нам жить?
Время-пилигрим, твой удел печален,
Ты перпетуум-мобиле, ты извечный ход.
Как тут не сорваться в пропасть от отчаяния?
Как тут не зардеться таинством забот?
Все мы пилигримы в жизни простоватой
И бредем за временем, редко кто вперед.
И несем в себе душ аэростаты,
Чтобы в небо взмыть, когда час придет.
1998 г., г. Самара
 
*     *     *
…Ни фрески и ни иконы,
не мебели целый мир, -
величием многотонным
душа в стиле ампир.

И все – же крупинки гротеска
Безумствуют как мальки.
Не радует очи фреска,
Гобелены плохи,

Безумство статуэток –
Все лишь какой-то лубок.
Бессилие мокрых веток
Не оскорбляет смог.

По Бродскому вновь воспетому
В продолженье успеха:
«Глаз не посетует
на недостаток эха…»

но дух – выраженье страсти,
душа, наша душа
в стиле ампир. Вновь мастер
кропает роман, не дыша.

И мастера Маргарита
На Воробьевых горах
Встречает с душой открытой,
Причесана впопыхах.

Ах, дерзость – моя отрада,
Ах, слава – моя печаль.
И много ли в жизни надо:
Пирог и горячий чай.

Но духу, увы, в ампире
Нельзя обойтись без грез.
Душа в бездуховном мире –
К Вселенной немой вопрос.

Ни фрески и ни иконы,
Протертые уж до дыр.
Одна лишь она исконна –
Душа в стиле ампир.
1997 г.


 ***
Вы не подумайте, я не обидчив.
Живу я амбиций пустых не любя.
Просто у чести есть старый обычай –
Не обижать унижением себя.

Летом на травы снег выпадает,
Вянут цветы, судьбу не кляня.
Снег не траву и цветы унижает,
Снег обижает успешно меня.

Женщине кто-то сказал, что зараза.
В чем-то  еще нестерпимо грубил.
Ей не увиделась в том безобразность,
Я оскорбился, заныло в груди.

Нет заповедного для негодяя,
Вышел на промысел свой браконьер.
Я не при чем, но в душе, замечаю,
Снова разрушен обиды барьер.

Вроде бы внешне совсем не обидчив,
Но лицезрея  обман и разбой,
Я принимаю невольно обличие
Всех оскорбленных планеты родной.
1990 г., г. Новосибирск

***
…Свет – есть тьма наполовину, а иначе он –
не свет.
До разрыва пуповины
для младенца света нет?..
Ведь во чреве столь густа
темнота!
Нет же. Свет уже туда
проникает.
Навсегда
Оставаясь в сердце детском
Аргументом очень веским
за любовь и за добро.
Мое честное перо
В руки мне дано для жжения
от рождения.
Тьма – не просто тьма и тьма,
Она – пища для ума.
И видна простому взгляду
Лишь со светлым,
чистым рядом.
Нету света, нет и тьмы.
Как без лета нет зимы,
Как нет зла без доброты,
А отчаяния без мечты.
Свет и тьма – родные души…
Как моря родные суше,
Как отроги острых скал
Бездне родственны.
Накал
Остыванию приятен,
Даже солнышко без пятен
Не так смотрится на небе,
будто корки нет на хлебе.
Философия проста –
Даже «сахарны» уста
Произносят часто грубо
то, что сердцу очень любо.
2003 г.

*     *     *
…Раскаяться и снова согрешить –
Таков удел, печальная планида.
Вся наша жизнь – не есть игра – коррида,
И в бычьей роли надо жизнь прожить.
Разувериться во всем и вновь уверовать,
Свои печали каждый миг умеривать.
Искать пути просторные во мгле
И быть самим собою на земле.
Кто хищники из нас,
кто жертвы хищников?
Мы  столь нужны, но в то же время лишние.
Мы все решаем, но, увы, решить
Мы ничего не в силах. Просто жить –
Таков удел, печалиться, мытариться,
И в то же время неизменно стариться.
И умирать, когда нам пику в дух
Судьба – тореадор загонит вдруг.
Вся наша жизнь игра? Какая чушь,
Я вечно ставлю только на победу.
Ищу, стремлюсь, куда-то дико мчусь,
Но выиграть не могу в игру я эту.
Жизнь выиграть никто не в силах, но
Возможно поиграть, попить вино.
И, скрыв истоки тягостного стресса,
Все испытать от самого процесса.
Да, смертны мы, но взявши на измор
Жизнь эту, надавя на жалость,
Я выбираю роль – тореадор
Престижнее быка, пожалуй.
2003

*     *     *
…День был безрадостным, шумело море,
чайки бились о твердь дамб
сходящие с ума от горя
над волнами, в коих  копошился краб
под камнями, окутанными планктоном.
Чайки ждали ухудшения погоды,
Приводящее к шторму обычно. Просторно
Было в этот час и время года.
Я стоял на волнорезе, смотря на дамбу,
Которая в моря предгрозовом накате
На изъеденные ракушками и водорослями камни,
Казалась строем полицейских в боевом наряде
Из шлемов, щитов и дубинок в столице,
Прорезаемой толпами манифестантов.
И жаль было дамбу, в ее константе
Была условность. Пока разбиться
Волне морской и людской было выгодно.
Но все меняется с течением времени.
Когда энергии нет выхода,
Она разбивает барьеры и кремневые.
А чайки от горя, в свойственном стиле
Сходя с ума, над волнами бились.
И брызги в микросмерче вились.
И шторма ждала, напрягаясь, Россия…
1997 г., г. Самара

 *     *     *
… Рок – это рог свирепого быка,
Тореадор – планиды вечный пленник.
Он поднят к славе, поднят на рога
Мой друг,
мой утомленный современник.
Так много в прошлом.
В будущем азарт.
Игра  на сцене или сон в партере.
Но лишь вперед, дороги нет назад
Охотящейся на быка пантере.
Мы пленники эпохи перемен,
Времен великих и времен позорных.
Фрегат летит, но так опасен крен,
Крен планов и мечтаний иллюзорных.
Прогнать тоску бы, заново родясь,
Пройти весь путь.
Но Альфа и Омега
Судьбы – та истинная связь,
Что нас роднит с ответственностью века.
Громадный ком не в горле, но в судьбе,
Мы на пороге нового отличия.
Придав азарт явленной худобе,
Изменим мир, лишь изменив обличие…
2000

*     *     *
…Тревога за Россию, тревога за себя.
Исхода нет.
Накрапывает дождик.
И новый век, железным нас губя,
Натягивает огненные вожжи.

Мессия где? Ответа не найти.
Не вырваться за самоуниженье.
И на тернистом, узеньком пути
Россия ждет заклания-сожженья.

Век реформаций – инквизиций век.
Кто не сгорел, тот сам поджег Голгофу.
И вновь пред Богом русский человек
Клянется в вечной вере Саваофу.

Тревожный год – неразделенный год
На боль и радость, слито воедино
То,  что нас ранит, губит и гнетет,
И то, что озаряет серпантинно.

Тревога за  Россию – снежный ком.
За детство на Руси,
за старость тоже.
И я молюсь: «Народ тобой ведом,
Так приведи же к искуплению, Боже!»
1999

*     *     *
Царей «ампиры»  разлетелись.
На эшафот взошли цари.
Россия в изможденном теле
Себя зомбирует – умри!

Величья лоск скоблит унынье,
Гордыня пала с молотка.
И не прощенные поныне
Убийцы просят молока.

Последний клич – опять реформы.
Болит седая голова.
Не мировые то рекорды,
Но пустозвонные слова.

Беды как импортной пшеницы,
Трагедий как на небе звезд.
Гиена покусала львицу,
Корову клоп с собой унес.

Цари – как призраки позора,
И люмпены теперь цари.
Народ молчит, мычит покорно,
А власть пускает пузыри.

Поганый пляс.
И нет исхода.
Конца не видно.
Стон и плач.
И чудодействует палач.
Ему сопутствует погода.

Как три девятки – три беды:
Дурье, дороги и ворюги…
…Истошный глас из пустоты:
- О,  развяжите мои руки! –
1999

*     *     *
Неужели Россия сгинула – в сердце болью вопрос.
Не распеться отныне гимнами среди белых берез.
Неужели по швам растрескалась та былинная красота?
Под  иконами и над фресками паутина густа.
Неужели больная нация, жаждя долларовой бирюзы,
Предназначена не распасться на верхи и низы?
Где же видано, чтоб басаевых на Икарусах без оков
Отвозили по крики страшные тех  буденовских вдов?
И, плодя рецидив, не думая, хороня всех погибших в грязь,
Отпускали на волю радуевых, гуманизмом  таким гордясь!?
Неужели ни капли честности в тех, кто славно прошел вираж?
Ныне время придворной челяди, а холопам присущ кураж.
Где же взять нам святые цели, что как хлеб в роковой судьбе?
Надо в сердце искать панацею, мессианство растить в себе!
Неужели Россия сгинула, опрокинут в закат рассвет?..
…Как святые березки хилые
испускают волшебный свет…
1997

*     *     *
…Поэтами не рождаются,
поэтами с неба падают.
Какой-то подводной памятью
К беспамятству подбираются.
Поэтами не рождаются,
Но где-то на кромке рая
Губами земли касаются.
Поэтами умирают…
1996

*     *     *
Монумент  на бульваре, бетонный оракул.
Я смотрел  на него, я чуть-чуть не заплакал.
Я поверил ему, он меня обманул,
Он надежду в неверие всю обмакнул.
Он великим при жизни случился на свете,
Но века,  как листву отшумевшую ветер,
Унесли из реальности, в благом моменте
Его душу отлили  в простом монументе.
И душа извергает лишь жалобный стон,
Рассыпается солнцем палимый бетон,
Если дождик устало над ним семенит,
Возникает иллюзия – будто смердит
Умирающий снова властитель умов,
Автор дум благородных, прекрасных стихов.
Он лишь копия личности, жалкий муляж,
Самой смерти искусственный камуфляж.
Я стою у подножья бетонного грустно,
Что ж, увы, то планида любого искусства…
2003 г.

*     *     *
…И тянутся дни
больные, нелепые, вечно уставшие.
Мы снова одни,
Как листья с деревьев, таких одиноких, опавшие

Сидим и грустим
У края пруда, что ничем не отличен от лужи,
И жить не хотим,
А это как жить не умеем, но хуже.

Любовь – не душа,
Она лишь земное ее проявление,
Дышу не спеша,
Укрывшись за солнечной яркою тенью.

И верю в свой вес,
В свою не опавшую радость от мира.
И слышу – с небес,
Что Богом подарена мне голосистая лира.

Я верю в тебя,
О лира моя, о открытость души.
И слышу – летят
Опавшие листья в квадраты газонов чужих.
1993 г.

*     *     *
Небеса обетованные,
Вы, как солнечные ванны.
Как превысший идеал.
Вами снова захворал.
К Вам стремлюсь. И с Вами таю.
Даже Вам надоедаю.

Кто б придумал, кто б решил,
Чтобы я не согрешил.

Небеса обетованные,
Вы как радужные планы,
Как созвездие земли
Той, которая болит.

Вы напитаны озоном
И ямщицкой тройки звоном.
В Вас мороз и в Вас жара.
Вы низина и гора.

Небеса обетованные,
Кислородные Вы краны.
Вы – тревога и тоска,
Основание волоска
На котором в полусвете
Я печален и бессмертен…
1992 г.

*     *     *

…Истоки антисемитизма
в неосознании греха.
Посмертна слава иудаизма
Пока…
Не понимает Каин боли,
Пилат взаимности того,
Что в равнодушии, как в неволе
Не сохранится ничего.
Не понимает бумерангство
Эгоистической хандры.
Оно – второе имя чванства
И мишуры.
Истоки антигуманизма
В непонимании любви.
И в космосе витает призма
С полузамершими людьми.
1992 г.

*     *     *
…Лес, остывший как пирог,
зачерствелый, злой, осенний
предоставил свой порог
снова в это воскресенье.

И, минув предбанник древ,
Распоясанных как правда,
Углубился словно нерв
В кость природного охвата.

Там гулял, мечтал о  том,
Что когда-то в майской песне
Зацветет звериный дом
Веселей и интересней.
1992 г.

*     *     *
…Мои книги будут стоить дорого,
потому что будут дороги.
В них сквозь горы хламовые города
Будут пробиваться выси стихи.

А стихи ракетоненосимые,
Прошибая серые дожди,
Будут в душах застывать красивые,
Но не как портретные вожди.

Мои книги будут все бестселлеры
Среди золотого большинства.
А стихи воздушные, бестельные
Будут как живые существа.

Оттого народы, группы, личности
Как за драгоценные меха
Будут там выкладывать наличные,
Где в продаже скромный Ваш слуга…
1992 г.

*     *     *
БЕЛЫЙ ДИРИЖАБЛЬ

Во взгляде от неба, в прыжке от земли
Висит дирижабль, как аист застывший.
Сумбурно, нелепо мотаемся мы,
Меняя одежды, занятия, ниши.

А белое тело волшебно слегка.
Душа занемела, почти как рука.
И выплыл из хаоса, из облаков
Как снег беспристрастный спаситель стихов.

Качается словно хрустальная люстра,
Накачан он душами будто искусство.
И замерли птицы и мы в восхищении,
Даруя друг другу любовь и прощение.

Он делать добро из-под неба не жадный,
Он белый как вечер, - такой дирижабль.
Качаясь на нитях небесного Духа,
Над грустью и бледностью Петербурга,
Он снова готов к путешествию в явь.

Он – сон!
Шепчет кто-то мне: «Правь!..»
1992 г.

*     *     *
ЛОГАРИФМИЧЕСКИЙ ДОЖДЬ

…скучаю…
…и капли – хрустальные бомбы – бомбят мою душу…
…скучаю…
…и воют, как прошлой войны фугасы над горящей столицей…
…а падая в мертво-зеленые лужи,
себя растворяют в усталой и ржавой водице…
…скучаю…
…ох…
…а дождь – он не ливень, не грозовой эпилог,
он просто зануда, как осень сама….
…скучаю…
…промок от носков до ума…
…я в эти минуты невежливо
не бегу в противодождевое бомбоубежище…
…я просто, забыв страхи и опасения,
решаю логарифмические уравнения…
…решаю…
…тяжелые нынче мне попадаются логарифмы,
они похожи на математические рифмы,
математик, слагающий в колонку цифры,
тоже поэт, его стихи – логарифмы…
…и в логарифмическом дожде, атакуемый,
чесащийся как авитаминозная экзема,
выводит в тетради на белом листе загогулины,
которые понимает как поэт поэму,
логарифмическую поэму…
1992 г.

*     *     *
СИМПТОМАТИКА ВТОРОГО ПРИШЕСТВИЯ

…Нострадамус, центурии, катрены.
Вскрыты вены, кровохлещут вены.
А престол Петра сулит века,
Обрамленные безумством лихорадок,
Лоскутами порванных тетрадок,
Дым Отечества, увы, уже не сладок.
Смерч опять ползет издалека.
Где предел страданий и обмана?
Ханжество зализывает раны
Нанесенные безумием клинка,
Что занес над миром наш правитель,
Грозный муж, удачливый воитель.
И дрожит змеиная обитель
Как старухи мерзнущей рука.
Сонм тревог рассыпался на плахе.
Капли крови бурой на рубахе.
А земля все ждет ЕГО – Христа!
И от гула, что наполнил души,
Что сдавил «неопытные» уши,
Губы белые становятся все суше,
Черный ворон в поднебесье кружит,
А под ним огонь и пустота.
Долог век, прошедший в ожидании,
Не слышны блаженные стенания.
Гаснет свет, но век преодолим.
Над Россией, миром, над вселенной
Снова голос как душа нетленный:
«Жизнь не может быть монетою разменной,
если только жизнь – не прах и дым!»
1997 г., г. Самара

*     *     *
ГОРЯЩИЙ КУСТ
…Свет струится из ветвей,
Куст горит, но не сгорает.
Удивленный Моисей глаз своих не поднимает.
Все теперь изменено в жизни светлого пророка.
Светом так озарено,
Что не терпится до срока
Выполнить священный долг – вывести народ к свободе.
Им поможет в этом Бог.
Ну а нам? – в известном роде
Моисеевой душой озарен весь путь России.
К нам пока что не пришел
Вождь и истинный Мессия.
Ждем знамения из ветвей у куста, что в огороде…

…куст не загорелся сей, но уже дымится, вроде…
2000 г., г. Кропоткин

*     *     *
…Одна строка, всего одна, но гениальная она.
В стихах, где лишь сплошной сюжет – там строчек много, силы  нет.
Там в целых главах  смысл раскрыт.
Фарватер есть, но строй размыт.
В стихах коротких оголен сердечных перехлестов шум.
В такие я стихи влюблен, такие я стихи пишу.

Они как нервы на виду, как жилка золота в скале.
Зачем копать, искать руду по всей исхоженной земле,
Когда (но надо знать места, где что таится, где лежит)
Золотоносная руда здесь на поверхности блестит.
Стихи короткие как вихрь так полноценнее, сильней
Больших поэм, просторов их – обширней, чище и смелей.

Я в них себя похоронил, иль воскресил – Господь судья.
Но лишь для них я в мире жил, грыз черствый хлеб, не знал питья.
Одна строка. И как виток судьбы свершен. Молчат века.
Что ныне для меня итог? – тоска, хандра и та строка.
Одна строка, всего одна, но гениальная она…
1997 г., г. Самара
*     *     *
…Прощенья нет, есть искупление. Молва не внемлет доброте.
И в сумасшедшей пустоте он, - словно, светлое явление.
Перекупил небес слова – посредник Бога и народа.
Его последнего похода вновь не заметила  молва.
И умер он не осененный теплом людской любви во мгле.
И стало пусто на земле, увы, пока не вознесенной…
1997 г., г. Самара
*     *     *
…Пустота и гибель, смех и богомолье,
свет и тьмы полночной тайная печаль.
Он воспринимает с радостью и болью
Восклицанье «здравствуй!» и ответ «прощай…»

Катастрофа века, - человек безродный.
Личность во спасение – гибель для любви.
Один архизлобный, другой благородный,
Впрочем, всякий – сумма разных половин.

Мироздание – блеф, человек безумен.
Бог нас создал вдруг, ну а мы – грешить…
Ну а мы страдать. Но всемирной сумме
Душ неразвращенных помогаем жить.

Не понять других в от себя побеге,
Не узреть миры дивные, стремясь
Вдруг в эвакуаторы переделать реки,
И для маскировки приспособить грязь.

Сонмище глупцов, я, увы, - не Чадский,
Где обман, а где истины предел?..
…Остается всем нам каяться и чахнуть
в вихре нудных нот и в пустотах дел.

Пустота и гибель, смех и богомолье,
Вечности печальной тайная печать.
Свадьба иль поминки, но всегда застолье.
Горько
И прощай…
1998 г.

*     *     *
По широкой лестнице
В заоблачную лигу.
Чтобы там повеситься
Или стать великим.

Славою накушаться,
Вот он – выбор птицы.
Броситься в лужицу,
В море отразиться.

Я избрал второе,
Выбор делать смея,
Плавать над водою
Лучше чем над нею…
1991 г.

*     *     *
Есть музыка в поэзии,
И это суть.
Она – для сердца лезвие,
Как не кромснуть?

Но есть стихи в мелодии,
Она – стихи.
Забытые иль модные,
Но вне трухи.

Мелодия родимая,
Ты мой прием.
Стихами словно дивными
Я удивлен.

А в общем-то иначе
Нельзя писать.
Лампадная задача –
Не угасать.

Вплелись вдруг рифмы-искорки
В нотный стан.
Я на бумагу выскочил,
На ноги встал.

Я музыку прекрасную
Отдал столбцу.
Я родину несчастную
Веду к венцу.

Есть музыка в поэзии.
Мелодий тост.
Есть музыка в безбрежии
Земли берез.
1992-1995 гг.

*     *     *
Поманила судьба меня
Нет, не в дальние края,
Не к вершинам, увы, Памира
К самому себе поманила.

Поманила к духовным снам,
Поманила к сердечным ранам.
33-й мне год, и рано
заносить философский хлам

в свой мятущийся дух. Но ныне
поманила судьба к картине,
поманила меня туда
где я вижу размах Суда.

Страшный Суд нарисован четко,
Вот и я получаю за
Те грехи, что, закрыв глаза,
Я творил на земле бессчетно.

Вижу,  чувствую кожей – страх
Овладел нарисованным мною.
И с поникнувшей головою
Я вот-вот обращусь во прах.

Я исчезну. Настанет срок.
И средь праведников не буду
Познавать то святое чудо,
Что есть  вечная жизнь. И Бог

Без упреков, не строго – так,
Будто я лишь соринка, мелочь,
Как использованную ветошь,
Меня бросит в мусорный бак.

Не достоин. И вдруг я здесь,
В своем возрасте понял что-то,
Что заполнить мои пустоты
Время есть, но пока лишь есть!

Чтоб не сгинуть на самом дне,
Поманила судьба меня к вере.
Я пороки свои умерю,
И пророки придут ко мне.
2003 г.
 *     *     *
…Пророчество, кликушество, обман.
Но коль обман, то почему все сбылось?
Послал Господь божественную милость
На миллионы незаживших ран.

Я тоже должен скоро умереть,
Не дописав созвучий миллионы.
Иль принять плен космической короны
И мириады рифм своих презреть.

Сомнамбулы, сомнамбулы ползут
По лестницам все выше, выше, выше.
Где завтра их увидим? – лишь на крыше
Небытия – божественный статут.

Век скоро кончится, но раньше лишь на год
Я разбужу дремотное начало.
И чтобы рать земная не серчала,
Господь меня услышит и поймет.
1997 г., г. Самара
 *     *     *
ОРФЕЙ

..У моря, где оливки, кипарисы,
Орфей под звуки арфы Эвридике пел.
Звук, обогнув протуберанец мыса,
Не в небо, вниз печально полетел.
А вслед за ним сошла и Эвридика
Туда, где всем владеет лишь Аид.
Орфей потерей горькою убит,
Покинул грудь с последней каплей крика.
Но был прощен. Ему дан только шанс,
Быть вере с волей слитым  воедино.
Он Эвридику по дороге длинной
Из ада должен вывести, но раз
Лишь обернется, - таково условие, -
Ее утратит вновь, исчезнет тень
Его возлюбленной. И будет мрачен день
Без милой, словно боль без стона.
Увы, Орфей не выдержал, назад
Взглянул – растаяла надежда.
И вот опять на землю он  как прежде
Один вернулся, Эвридику ад
Забрал себе. Недолго длилась мука,
Замкнулся цикл адового круга.
Кинжал решил проблему, как кинжал
Решает все проблемы. Нам скрижаль
Завета верного – терпение, смиренье
Продляют жизнь и дарят Воскресенье!
1997 – 2003 гг., г. Самара – г. Ейск

*     *     *
…Быть гением – быть, значит, сумасбродным,
Лелеять бесноватость и надрыв.
Быть скованным и в тот же миг свободным,
Гореть в работе и хандрить, остыв.
Расписываться в собственном бессилье,
И мир завоевать мизинцем вмиг,
Немым быть и срываться в крик,
Быть ужасом народов и мессией.
Быть всем. Звездой и тучей. Что звезду
Закрыть предназначение имеет.
Быть часом, предвещающем беду,
И быть эпохой нежного елея.
Когда безумной зависти пожар
Сжигает искренность, быть ливнем безмятежным.
Быть грубым с человечеством и нежным
С одним лишь человеком – это дар…
1998 г., г. Самара

*     *     *
…Под властью мрамора, ампира родилась вновь идея мира.
Пересилить гром и зной, жару в июле, снег зимой,
Перебороть теченье света  неотвратимостью рассвета.
Преодолеть закат времен, вписать в символику имен
Синхронно – Цезарь, Август, Плиний. Самоотверженностью линий
Печаль от страха отчертить, добро от гнева отделить.
Под властью неоавтократов превысить правила стократно,
Законы в бездне различить и их навечно получить.
Под властью архинегодяев, и яда капельки роняя,
Творить вселенской добро, как делает Э. Пуаро.
Разоблачая мрак кровавый, в то время ведать и расправой.
Казнить убийц, убив их так, чтоб трепетал и друг, и враг.
Под властью неокритинизма вдруг снизойти и до расизма.
А после, обличив себя, казнить кого-нибудь, любя.
Под властью зарева блаженных в среде пока что оглашенных
пройти с молитвой верный путь в немую вечность,
и уснуть
по окончании литургии. И дописать сии стихи, и
назвать свою большую цель царицей верных панацей…
2003 г., г. Кропоткин
 *     *     *
ПОЛИТИКА

…Политика с прикладной математикой сравнима, и с арифметикой.
Политик должен быть практиком, не менее – теоретиком!
Политика – спор и дискуссия, на битом стекле испытание,
Аннексия, контрибуция, нищенство, процветание.
Политика – обещаний гармония, кольца, браслеты, серьги.
Политика – это симфония,
Но здесь  дирижируют деньги.
Политики – это изящество, искусство высокого разума,
Умение не бранью площадною о самом площадном рассказывать.
Полярность, двуликость, неискренность классовой апологетики,
Но главное – целей мизерность под панцирем диалектики.
Политика все допускает, мораль ее – аморальность.
Вина не ее,
Отражает лишь мира земного реальность.
Поэтому долю найду в любом –
Оптимист он иль нытик политики этой
В быту
Любой обыватель – политик!
1990  г., г. Новосибирск

*     *     *
…Не написать – свершить ошибку,
А написать – ее вдвойне.
Творенья Дух – такая пытка,
Которая равна войне.

В  миг, когда поток весенний
На лист ложится не спеша,
Я – Вознесенский, я – Есенин,
И Пушкина во мне душа.

Уж юность пронеслась в три слова –
Должно пройти, пройти должно…
…Но не проходит. В жизни снова
пишу стихи и пью вино.

Не написать – свершить открытие,
А написать – себя казнить.
Но мысли – дети дикой прыти
Не позволяют не творить.

Творенья Дух – моя награда,
И крест, к Голгофе что несу.
Не написать бы, нет, не надо…
…Пишу, пишу, пишу, пишу.
1999 г.