Нужна ли такая борьба?

               

   Этот случай произошёл в бригаде монтажников, руководил которой Шмораго Владимир (отчества не помню), кавалер ордена Ленина, Заслуженный Работник Литовской ССР.
   Мы монтировали испытательный стенд для газотурбинного компрессора ГТК-10. Бригадир занимался ревизией оборудования, т. е. узловой разборкой, осмотром, смазкой и сборкой, остальные члены немногочисленной бригады исполняли другие, порученные им, работы. В конце смены я обратил внимание на то, что бригадир начал сборку и ошибочно крепит другой стороной вентилятор. Я не знал точно, как он стоял ранее, я этого не видел, но интуитивно чувствовал ошибку. Шмораго был уверен в своей правоте и рьяно отстаивал её. Спор наш перешёл на повышенные тона, поскольку ни я, ни бригадир не могли доказать друг другу свою правоту. Представитель заказчика, Любославский, возглавлявший КБ газовых турбин на ЛМЗ и присутствовавший во время нашего спора, тоже не мог дать какой-либо утвердительный ответ, поддержав одну из сторон. В расстроенных чувствах закончили мы работу, не представляя, как будем продолжать работать завтра.
   После смены все монтажники перед тем, как переодеться, моются под душем с головы до ног. После всех «процедур» я выхожу из раздевалки, и мне кто-то говорит, чтобы я зашёл к начальнику Управления, Евгению Апполинариевичу Головач.
   В кабинете начальника я понял, что Шмораго нажаловался на меня и Головач решил провести со мной разъяснительную беседу, за которую я ему благодарен по сей день. Он пояснил, что данная конфликтная ситуация не стоит нервотрёпки и ухудшения взаимоотношений в бригаде. Если нет угрозы катастрофы, то надо уступить своему руководителю, если даже он не прав; вы потеряете время, закончите всю работу позже, но сохраните свой неплохой коллектив для дальнейшей работы. Шмораго – заслуженный работник, но тоже человек, и может ошибаться, как любой другой. Головач посоветовал мне попросить у него прощения за «повышенный тон» и вернуться в нормальное рабочее русло. На этом вызов «на ковёр» закончился, а я запомнил, что для настоящего руководителя всё же «человек» - превыше плана.
   На следующий день Шмораго первый попросил у меня прощения, поскольку осознал свою неправоту в споре. Мы продолжали работать вместе до тех пор, пока обстоятельства не развели нас по разным городам.