1984

Рукописи не горят, как не горит все то, что свято,
И в рамках моего отряда, ведём ожесточенный бой.
Ни как герои иностранных сказок, без супер сил, порой,
Без одеяния и касок, и без винтовки за спиной.

Не отступая от задачи, мы высоту свою берём,
Каким бы не были иначе, мы остаёмся лишь собой.
Пером, мечом, без права на погибель, на пули все идём,
И как не странно остаёмся живы, хотя и не живём.

На век, на совесть, на порывы - свершись же новым сном,
Атака пресноводной рыбы, как эволюции покрой.
Рождённые без глаз и силы, воспряли к свету обращён,
Отряд акул, что превратились, в людей беснующихся злом.

И кто бы не писал за славу, победных маршей и знамён,
Мы не герои мая, мы вновь приблизили, пугая,
Тот самый 84-й год, что Оруэлл писал не зная,
Что он к нам все таки прийдет, но позже, чем желая.

Хотя скоре все страшнее, и он настал уже давно,
Ещё до тех событий мая, до первой мировой.
Но мы в упор не замечаем, как мы погрязли в нем,
И сами же себя стираем, и маршем ходим на поклон.

А вот тюрьма совсем другая, и правит ей не кто иной,
Как каждый сам себя сажает и каждый сам себе изгой,
Но ополчения не в каждом, проснётся чтоб начался бой,
Пока мы ищем виноватых среди царей и знатных форм -
Мы превращаемся в проклятых, и загниваем строй за строй.

Рукописи не горят, как не горит все то, что свято,
И в рамках моего отряда, ведём ожесточенный бой:
Но не с другими, не с царями, им тоже стоит перенять -
Войну с собой, не проиграли, пока живой внутри отряд.