Слова

Чернила высохнут. Листы помнутся.

Только грузом слова застрянут в груди:

Мне письма твои в душу рвутся,

Но я твёрже.

Я – камень.

Гранит.

Краем острым бумага не режет

Сердце – шрамов цветущую даль.

Царапин от боли к боли всё меньше:

Нет места новым поднять урожай.

Васильками чернил лишь покроются

Отпечатки бледных порезов твоих.

Помнишь:

"Боль от писем твоих не закончится"?..

Врала: сейчас – ни грамма тоски и обид.

Дочитаю до строчки последней же

И в конверт уберу твой письменный крик,

Не я, – дожди пусть целуют слов ожерелье:

Не посмею под грудью носить боли лик.

Не посмею; кори меня каждым слогом.

Называй – и дрянью, и нежным адом;

Пусть останусь в памяти  роком,

Лишь не согну колени от словесного яда.

Прости же сломаннной гордости крохи:

Ответить строфой имею наглось, – увы!

Пожалуй, у любви есть годности сроки,

Только мы...

Испортились раньше

Любви.