Таланту А. М. Горького. Осень

Осень, осень – свистит веер с моря
и бешено гонит на берег вспененные волны, будто это кони в мыле,—
в белых гривах мелькают, точно змеи, чёрные ленты водорослей,
и воздух насыщен влажной солёной пылью.
   Сердито гудят прибрежные камни.
Cухой шорох деревьев тревожен, они качают вершинами, сгибаются,
точно хотят вырвать корни из земли и бежать в горы,
одетые тяжелой шубой тёмных облаков  и под их тяжестью изгибаются.
     Над морем облака изорваны в клочья и мчатся к земле,
обнажая бездонные синие пропасти, где то горит, то пропадает осеннее Cолнце, там неспокойно.
Тени скользят по изрытому морю, а на земле ветер прижимает тучи к острым бокам гор, но –
тучи устало ползут и вверх, и вниз, забились в ущелья и дымно курятся – там спокойно.
    Всё вокруг нахмурено, спорит друг с другом, вот-вот из туч появится первая дождевая слеза
и всё сердито отемняется и холодно блестит, ослепляя глаза.
По узкой дороге, прикрытой с моря грядою заласканных волнами камней,
бегут, гонясь друг за другом, листья платанов, черноклёна, дуба, алычи, а за ней –
плеск, шорох, свист – всё скипелось в один непрерывный звук, 
его слушаешь, как песню, равномерные удары волн о камни звучат, точно рифмы отзвук…
    Ветер толкает нас, желая загнать в горы;
его напор так силён, что иногда мы останавливаемся, повернувшись спинами к морю впопыхах,
широко расставив ноги, опираемся на палки и с минуту стоим как бы на трёх ногах,
а мягкая тяжесть давит нас, срывая платье, ах!...
    Но вот и ограда, а за ней – великая тишина осенней ночи – усталая тишина земли, истощённой летом.
Сладко пахнет увядшими травами и ещё чем-то осенним при этом –
чем-то возбуждающим бодрость.
Чёрные деревья висят в тёплом и влажном воздухе, точно обрывки туч, показывающих свою немощность.
   Во тьме чуть слышно вздыхает, ластится к берегу полусонное море,
берега им довольны;
небо окутано облаками, только в одном месте среди них опаловое пятно Луны,
и далеко на тёмной воде колышется другое, такое же – почти на самой вершине волны...
    Страшно хочется жить! – Так жить, чтоб смеялись старые камни и чтобы
белые кони моря ещё выше вставали бы на дыбы;
хочется петь хвалебную песню земле, чтоб она, опьянев от похвал вволю,
ещё более щедро развернула богатства свои, показала бы красу свою!
   На море плотно налегли тени быстро, умело
 и оно стало траурным – чёрное с белым.
Вдали виден весь захлёстанный пеной Гудаут –
точно сугробы снега на него ползут.
Над зелёным морем кустарника поднялись в небо древние дубы,
жёлтый лист зябко трясётся на них, пыпаясь уйти от зимней судьбы;
мелкою дрожью дрожит алыча; могучее ореховое дерево сбрасывает увядшие одежды
и благодарно кланяется земле полуголый каштан; весною, с цветами, он такой нежный.

––––––   
М. Горький. Калинин. (Отрывок)
Осень, осень — свистит веер с моря и бешено гонит на берег вспененные волны,— в белых гривах мелькают, точно змеи, черные ленты водорослей, и воздух насыщен влажной соленой пылью. Сердито гудят прибрежные камни; сухой шорох деревьев тревожен, они качают вершинами, сгибаются, точно хотят вырвать корни из земли и бежать в горы, одетые тяжелой шубой темных облаков. Над морем облака изорваны в клочья и мчатся к земле, обнажая бездонные синие пропасти, где беспокойно горит осеннее солнце. Тени скользят по изрытому морю; на земле ветер прижимает тучи к острым бокам гор, тучи устало ползут вверх и вниз, забились в ущелья и дымно курятся там... Всё вокруг нахмурено, спорит друг с другом, сердито отемняется и холодно блестит, ослепляя глаза; по узкой дороге, прикрытой с моря грядою заласканных волнами камней, бегут, гонясь друг за другом, листья платанов, черноклена, дуба, алычи Плеск, шорох, свист — всё скипелось в один непрерывный звук, его слушаешь, как песню, равномерные удары волн о камни звучат, точно рифмы… Ветер толкает нас, желая загнать в горы; его напор так силен, что иногда мы останавливаемся, повернувшись спинами к морю, широко расставив ноги, опираемся на палки и с минуту стоим как бы на трех ногах, а мягкая тяжесть давит нас, срывая платье...  За оградой великая тишина осенней ночи — усталая тишина земли, истощенной летом. Сладко пахнет увядшими травами и еще чем-то осенним, возбуждающим бодрость. Черные деревья висят в теплом и влажном воздухе, точно обрывки туч. Во тьме чуть слышно вздыхает, ластится к берегу полусонное море; небо окутано облаками, только в одном месте среди них опаловое пятно луны, и далеко на темной воде колышется другое, такое же...     Страшно хочется жить,— так жить, чтоб смеялись старые камни и белые кони моря еще выше вставали бы на дыбы; хочется петь хвалебную песню земле, чтоб она, опьянев от похвал, еще более щедро развернула богатства свои, показала бы красоту свою...    На море плотно налегли тени, и оно стало траурным — черное с белым. Вдали виден Гудаут, весь захлестанный пеной — точно сугробы снега ползут на него. ...Над зеленым морем кустарника поднялись в небо древние дубы, желтый лист зябко трясется на них; могучее ореховое дерево сбрасывает увядшие одежды; мелкою дрожью дрожит алыча, и благодарно кланяется земле полуголый каштан.

–––
Впервые напечатано в журнале «Современник», 1913, номер 1, январь, с подзаголовком «Очерк».
Рассказ написан не позднее ноября 1912 года, так как в ноябре он был уже послан М.Горьким в редакцию «Современника».