Ода Музыке

Всё опостылело – и не хочет душа ни новых встреч, ни драм, ни любовных перверсий.

Не интересует ни любовь, ни Содом, ни дурные, ни благие известия. Нет интереса к исповеди своего народа, нет жалости к людям иных конфессий.
И неведомы мне доселе более тягостные муки духовных репрессий.
Но в тебе, лютня, столько жизни, столько спеси – ты звучишь и усладой по мускулам разливается песня,
Будто музыка эта сошла с багровой тьмы поднебесья.
В созвучии с ней, я могу быть ангелом, а могу быть бестией. Пусть даже тоска щемит в груди от невозможности осознания космического универсума, заточённого во вселенские чресла.

Всё опостылело – и не хочет душа ни радости, ни боя, ни протеста. И где бы ни была я – нигде не найти, по душе, мне места. Какой бы ни был простор – везде тесно – эта девичья тоска, желающая остаться, кроме музыки этой, никому не известной.

Я пожелаю оставить, всё то, что пресно и безынтересно, всё отпустить: то, что скупо и бесчестно, всё что жеманно и неуместно, томится ожиданиями женская душа, в которой для любви так много места,
Но не милы ни юношей прекрасные черты, ни красота сердец их, ни глубин их бездна.
Ни знаний слишком пряные плоды, ни очарование холста художника, пожелавшего остаться безызвестным.
Ни душные лобзания смрада кабаков, ни терпкая пытливость детства. Ничто не услаждает душу, не дарит ей блаженство:  только лишь с сердцем моим на перебой, дребезжит отчаянное действо –
Музыка звучит – полная желаний и кокетства, и пока я в силах понять её – мне не страшны ни участь горя, ни трагедия бедствия,

Я чувствую музыку, наполненную магией и чародейством, я чувствую её коварство и совершенство. Я чувствую музыку – а значит я душой
Воскресла.

Одна ты мне близка, одна ты мне интересна. И кроме обители твоей, нет на свете краше и уютней
Места.