Обруганное продолжение конца прекрасной эпохи

Лёд недвижно осел на сухой, как винище, Неве.
У брегов её тянемся мы. Сыро, не по себе.
И, не выдохнув и не вздохнув в суетливом котле,
Мы оббегали в шутку почти все французские лье.

Но одышка собачья идёт не от ног, а от сердца,
Что не слышно в упор. Ему среди городов нет места.
То же с нами порой, как известно. Порой, если честно,
Горожанам от камня куда-то приходится деться.

Красный мост - переправа всей жизни Адамову сыну:
На него вдруг взошёл, как ворвался, ребёночек рыжий,
А среди толкотни уже виден мужик да с бутылью.
Толкотня через мост переносит коробку из цинка.

Даже сфинкс шепчет мне, словно свой: «Нева не в себе!»
Не в забывшей трезубец златой мы тонем реке,
Но в морях под стопой из мокрых снегов ; налегке
Побросав свои ноши души бежим, но не все.

И из башен глядят вдруг епископы Меца,
И вторит богоборник, башни равнявший уж с гестом.
Перегляд примирил, но зачем - неизвестно.
Им, наверно, суть наших пустых сердец колит сердце.