Вы научили восторгаться шелестом Есенинских берез

Моей любимой учительнице словесности и литературы


Вы научили восторгаться шелестом Есенинских берез
И Гумилева взор любить, что в душу смотрит
Ахматовской любовью в крик кричать и от нее же и молчать
И, песню о рассвете белом, Блока, помнить

И тихой ночью поздним летом и чародейкою зимой
Ловить мгновенья Тютчевской чарующей природы
И, Пушкинскою девой любоваться, под мерцающей луной
Жуковского элегию Сонатой Лунною  Бетховена дополнить

Как Лермонтов – неизмеримое измерить
Как юная Цветаева  - просить простить за плачущий сонет
И не грустить, когда, увы!, больны не мною
И свято верить в то, что смерти у поэта нет

Как Гумилев - стихи слагать под ноты непогоды
Храм Божий разглядеть, как Пушкин,  средь пурги
И, как Толстой суметь сказать, что сжечь – восстать из пепла
И восторгаться маленькой княгиней Натали

Цветаевскими нежными, а иногда, колючими, словами
Просить у Господа безумие простить
Ахматовскую  птицу раненую белую лелеять,
Как душу сохранить – не дать из ревности убить

Просить прощения за то, что заповедей не блюла
Грешить могла, шутя-любя, со страстью
Что Брюсовскою пенной Афродитою  была
И, не ходила в церковь на причастье

И, как у Тютчева – просить послать отраду
Бредущему среди толпы по жесткой мостовой
И помнить жизни чудные мгновенья –
Печаль и страсть, и слезы, и любовь