Вернисаче

Сеня Грифельшток встал на ноги в 43 года. До этой знаменательной даты он, что называется, только учился ходить. Временами ползал. Местами карабкался. Коленки не одной пары джинсов протёр. Ногти пообломал, но человек из него вышел и тихо притворил за собой дверь в иллюзорный мир частного, реже честного предпринимательства.
 Этому сопутствовал один немаловажный фактор.
 Сеня заметил, что утяжелённая фамилия раздражала профи, контактирующих с ним, и он принял мужественное решение, сначала урезать её до Грифель, затем до звучной Гриф и приплюсовать имя Сэм. Поэтому, когда он представлялся кому-нибудь, создавалось впечатление наложения чего-то на кого-то, нечто вроде печати.

Жена поначалу запротестовала, ей казалось, что она находится под грифом, что почему-то стало задевать самолюбие её любовника Ральфика Бульона. Но после агатового колечка, выторгованного Сэмом у Лэнни Геппопотайтиса (в свою бытность Лёньки Гепатита) – скупщика неизвестно откуда взятого, она неожиданно успокоилась, дав Ральфику отступного в две звонкие пощёчины.
 Однажды Сэм окончательно погряз в идеях. Это его одновременно радовало и беспокоило. Радовало, как первое серьёзное занятие, появившееся в его относительно бурной бездеятельности. Беспокоило, потому что пришлось думать – процесс для него малознакомый (сам Сэм предпочитал жить по наитию). Но вот что примечательно, он самостоятельно пришёл к соломонову решению, что нет ничего дешевле, чем делиться мыслями, лучше за деньги. А они, эти самые мысли, совершенно неожиданно стали посещать его в неограниченном количестве.
 На примере передвижения простейших инфузорий и амёб у него выработался рефлекс, ставший золотым правилом, – взлёт по лестнице карьеры  вовсе ни к чему. Движение по горизонтали приносит не меньший улов. Главное, чтобы псевдоподии по дороге никто не оторвал.
 Он и не подозревал, что допустил серьёзную ошибку.
 Ни с кем не проконсультировавшись, запатентовал   идею, объединяющую искусство кутюра с выставочным бизнесом, дав роковое  название «ВЕРНИСАЧЕ». Ничего он в итоге на этом не заработал, кроме того, что оставил после себя жену со стадом безутешных любовников и провидческую фразу собственного производства «Сначала было слово, а потом уже выстрел на поражение».