В начале Эры Милосердия

Вулканом просыпается Война, а Жизни – даннице –
сулит ручьи кровавые по пашням и полям.
Душа то жадно требует, то тенью робко тянется
к заветному и мирному, с любовью пополам...
                *          *          *
...Не счесть, сколь жизни с судьбами напористо ломая,
не счесть, сколь миллионов взяв в неведомую даль,
закончилась убойная Вторая Мировая.
О мирной жизни праведной кто только не мечтал!

Победными салютами Москва отликовала,
но будни неприглядные досадно взяли верх.
Преступностью захлёстнута столица вся повально.
И то ль    война проклятая    виновна, то ли век…
                *          *          *    
…Фронты как дело прошлое к исходу сорок пятого
держали крепко-цепко души множества людей.
Морально искалеченного и душой горбатого
тянуло в уголовщину, как в и'грища детей…

«...Во вверенном отделе я веду борьбу с преступностью
по нормам справедливости, как видит их народ.
Начальником отдела я служу, смеясь над глупостью
юродивых, уверовавших в мягкость наперёд»! –

свои порядки Глеб Жеглов вводил неукоснительно
и собственных товарищей по службе не щадил,
когда перед Судьбой они стояли вопросительно:
Смерть доблестью обыгрывать, иль уклоняться в тыл.

Для МУРа очевидно: «Брать, сажать, иначе  жопа   нам»!
Второй план – нормы Кодекса и тонкий этикет.
Карманники и взломщики, и вся шпана гопстопная –
цветочки, по сравнению с неуловимой Кэт.

Повадкам Кэт не свойственно ни святости, ни дурости:
в насилии с убийствами моральных нет затрат.
А в знак неуловимости в местах своей разгульности
кидала банда чёрненьких беспомощных котят.

Циничными и дерзкими кровавыми налётами
Москву сковала ужасом она, как Божий бич.
Не брезговала гражданами, аж… полуголодными.
В поимку банды истово не веровал москвич.

Менты, мол, вы беспомощны: что котика, что  краба   вам
подбрасывай под окна, а для банды вы – щенки!..
…Для МУРа пополнение пришло в лице Шарапова.
Разведки полковой герой… и шрам на полщеки.

«Пойми, Шарапов, главное! Поверь мне как начальнику.
Вор, как бы оно ни было, жить должен лишь в тюрьме!
Запру любым я способом и мне сам чёрт не брат, не кум!
И только  ЭТУ   заповедь держи себе в уме!

Я вижу, парень   ушлый    ты, не зря ведь разведротою
два года ты командовал и выжил как герой!
А новый начинать тебе крутой вираж охотою
своею, иль невольною  –   вслепую    тут порой!

Ты в мире уголовников –  а с виду это граждане –
попробуй   лишь расслабиться по принципу: не фронт –
и сразу финку в бок тебе воткнут ребята ражие.
Их даже не успеешь взять на совесть иль на понт!

Гордиться будешь МУРом ты, бандитской сворой проклятым,
однако шкурой собственной узнаешь, что почём.
Ужаснее  и жёстче тут, чем некогда на   фронте   там,
столкнёшься ли с мокрушником, иль с Ваней Кирпичом.

Вникай во всё, Володенька, а скажешь ли    спасибо    мне,
ну, это жизнь, естественно, покажет, я дождусь.
Но курицей не стать тебе: ни дохлой, ни ощипанной! –
заверил новичка Жеглов. – Вливайся и не трусь»!..

         (продолжение следует)