Святая Нино Т. Табатадзе

Теймураз Табатадзе
 
Поэма „Святая Нино“
(перевод с грузинского языка на русский язык)


Пролог
 11.02.2016 12:56
               
По тропе я иду тяжкой поступью,   
Подобно Агницу Господнему,         
Месяц ступает послушно за мною.
Думы в котомке жизни роются,      
О, как же тяжко желаниям грешным, 
На свете быть мне, иль вовсе не быть, 
Истекает ночь светом изрытая,             
Утолив жажду, Миру этому -               
Песенку лебедя - боль завещаю,
И стелется милость предков тенью;   
Светом факела - путь освещая,
С Родиной моей судьбу разделяю,   
А жизнь украшает меня серебром,   
Ворон чёрный раскаркался  злобно,   
Но, Амираном боем добытый у Бога,
Неугасимый согревал Огонь,               
Подвесив на ветвь Золотое руно,   
Вверил Чудовищу Аии судьбу,      
Золокопателя следуя следу,          
Над бездной тьмы по шерстинке пройдя,
Моих диких мыслей коснувшись жезлом,
Книгу посвятил мне Царь Парнаваз;   
В сумерках ясное небо тонуло,          
И я – скиталец, брошенный Богом,   
Шёл в черноте ночи на ощупь к утру,
Ждущий застать в конце тоннеля Свет,      
Ворота преисподней открыв с трудом,    
Спасаясь от наставленной сети.               
А во тьме тьмущей не мерцал огонёк,               
Очаг одинокий не дымился,      
Фарсом и ревностью восторгался час,
Мечом Цыскары опоясан был Дэв,    
Словом Великим подоспела на дух   
В Мцхету, вошедшая с крестом, Нино,   
Прав был я, и разум не подвёл - успел, 
Приложился покорно к Кресту,         
И побратима во мне признал Господь.
В Светицховели схоронил Хитон,    
И там же Дворец Господний воздвигнул,
И не стесняясь  Армаза ничуть,
Гац и Гаима предал мирно земле.
И на Величавый вступил Ялбуз,
С Царём Волчегловым бывал я в боях,
Натянув струны сванcкой Чунири,            
Мечом Картлийские правил границы,   
Прошлое стражник Настоящего,   
Упрямо в мыслях перебирая дни,   
От эпохи хмурой требуя дань,         
Зло победив, Мессией явился я;   
Искоренив сарацин на Земле,               
И Веру в Гоброна жертвуя цели,               
Куропалата являясь мечтой,               
Стал громом небесным его мечи.               
Обескровленный припав к Баграту,               
В Единой Церкви Святой Крест я воздвиг,      
Могучей рукой Кавказ охватив,               
Гнев на неверных обрушил разящий,               
Мзечабука к Чкондиду доставив,               
Рассеял туман сине - лиловый,               
Половцем был на поле Дидгори,               
Пред жизнью и смертью верою клянясь.          
Воссиять моё солнце решило,               
И вера крепла с победой над врагом,               
В Тифлис-граде поставил я престол,               
Огонь в угасающем очаге развёл.               
И Освятив основу Гелата,               
Ясные думы достигли Икалто.   
Тогда я раскрыл книгу бытия,               
Насытясь враждой, жаждая знания.               
Вспомнив былое, двоилась душа,               
Руно золотое в памяти всплыло,               
Сына не дал создатель вселенной,               
Царевне светлоокой - скипетр царя.               
Усмирив тигра, сняв с него шкуру,               
Шкуру, которая красит Землю мою,               
Заключив перемирие с судьбой,               
В Крестовый монастырь я с Шотой вошёл...      
Повиснув снова у края бездны,               
Видение смерти на жизнь вновь рычал,             
Хромой Монгол встал у склона горы.      
На будущее взирая бесстрастно,               
Вновь рассчитав нить злобного взгляда,               
Злосчастный день восемь раз в боях разбил.         
В горе смиренным учил быть Господь.               
Обретя смысл жизни в прахе и пепле,         
Восстать из мёртвых не дал мне мой брат.             
Время, колеблющее, с чёртом свела,               
На ближнего замахнувшись мечом,
Отогрелось сердце от горя измен.                               
Но, вздрогнув, я от голоса крови,               
Сам от измены отрекся у бездны,               
Не уступить мне ни вершка земли,               
Нет, Мир не заражу горем и смрадом.               
Слово Мужа – дорогого стоит,               
Угасающую мечту окрылив,               
В Анн-граде намазавшись мёдом, встал,               
Связанный до самых плеч, пред Ноином.               
Каждому благословляя землю,               
Радовал Картли блистательным мигом,               
Не лукавя - в будущее веря,               
Дедова кров бурлила в моих жилах.               
Эртацминда - светоч народная,               
«Гогияв, сын мой», - волнуется птица,               
«Сама Смерть поёт о Родной Земле!» -               
Маленький Мальчик повторяет гордо.               
А Землю Шираза топчет Палач,               
И кости-грызущие клещи  в крови,               
Да ясень алеет, светясь, в огне, -               
Хочет зреть Солнце Грузии Царица.               
Инок глаголет: «Да будет Цхирет», -               
Встретив с улыбкой турецкого гнева -               
«Грузия Моя – Судьбина Моя!               
Кроме этих слов мне других не изречь!»-            
На поле Крцанисском ветер  шуршит,               
Раненное сердце бьётся сильнее,               
Отплаченный долг чувство отрезвит,               
С будущего смело Отчизна глядит;               
По тропе иду тяжкой поступью,               
Истерзанна светом ночь - зарёй брезжит...



 часть I
 глава I 
  08.07.2017 13:22

На востоке рассветом повеяло,
Мгла при виде луча трепетала, 
И румянились щёки небосвода,
Бивак на поле, встряхнувшись грузно,
Шумом и с ржанием конским проснулся,
В котомках всадники ищут еду,
Царь разобрать лагерь торопит свиту,
Тоскует по Мцхете царь Мириан.
А дружина, вся собравшись в круг дружно,
Веселясь, как пред боем бывало,
Над пехотой надсмехалась, шутила,
Сочную дичь на вертеле вертя. 
Военачальнику дружины Ибер       
Куря жаренного Дачи поднёс,          
Царь приняв угощение беззвучно,
Крылышко дичи отломил наспех.
Велел коня подвести, вскочив в седло,
Он поднял руку, указав вперёд,
Вмиг на знак Государя загудел рожок,
Поднялись дружинники, как один,
Идут чередой средь скал по ущелью
Дачи спросил царя добродушно:
- Государь, почему остановились мы?   
- Воевода! Я был утомлённым,      
Да и войско, наверняка, устало, 
Клянусь богом и очагом родным,   
Каждый дружинник достоин похвалы;
Хоть тоскуют по дому родному,
Но, день переждать конечно же можно.
Византийцев проучили точно,
Не сунутся более к нам храбрецы,
Мысль иная не даёт покоя:
Как долго нам ещё обороняться?
Набравшись  полного терпения
Греко-персидский „аппетит питая"?
- Пока мы живы должны бороться,    
Видать, Государь! В этом наша судьба! - 
Царю Мириан отвечал Дачи,
Когда заречный город показался,
Билось сердце, печаль убывала, 
На Мцхету государь залюбовался,
Соскочив на землю резво с коня,   
Умилён, не отводит он взгляд с града. 
Тревожится пуще воевода, 
Почтительно сказать он пытается:
- Сквозь невзгоды и несчастья  пройдя,
Перед отчизной и сердце в ответе, 
Минует меня немилость Царя,    
Не гневайтесь, но должен изречь слово,   
Да будет к Вам милостив Бог-Армаз,
Сказать это нелёгкая задача,
Отступившие от веры князя
Послание врагам послали тайно,
Пытаюсь понять замысла злого,
Почему отвергают наших богов!-
С Дачи не сводит взгляд недовольный 
Мириан известием удивлённый,- 
Властелин! рассудите справедливо,
Подобно римлянам, чужеземцам, 
Христу князя поклоняться решили,   
Лазутчики донесли недавно,
Что устраивают тайные встречи,   
Позвольте, воздать им по заслуге!      
- А почему же молчал ты так долго
По воле своей, иль прихоти кого?
Доедем, в Мцхете расскажешь подробно.
- Государь, в том сильна моя вина,
Внимания не уделил должного,
Угроз не измерив изначально,
Но тогда, когда  римлян одолели, 
И задуматься я смог глубоко, 
Лишь тогда мысль ясная поразила,
Я понял - всё непросто и легко, 
Судный день настаёт, в дверь стучится беда, 
Судьба превратна - разгневан Армаз.   
Если  развратить Ибер Риму дано, 
Верой христианской внести разлад, 
Нам пред Отчизной нет оправдания, 
Всем усилиям нашим грош цена.
Тут раздался шум за спиной внезапно,
к царю подъехали дружинники,   
Спешились с коней, преклонив колено,
Страх, почтение во взглядах видны. 
Рассекая мутным взором пространство.
- Что за шум? – царь спросил хладнокровно,
Дружинник начал рассказ свой робея:
- Господин! Каюсь, на душе мрачно, 
Себя не жалея, я резал врага,
Бился на пойме во время боя, 
Меч-саморез  мне достался достойно.
Да бесстыдник,- указал на война,- 
Ночью ограбил, взял меч он без спроса,
Утром опоясан куражился,
Клянусь Армазом, Ангелом своим я,
Мою честь, заклеймил честь мужскую, 
С позором этим, прикажите, как жить?.. 
- Достаточно клятв! Они не нужны! -
Как посмел воровать? – вопрошал государь -
Сама мысль об краже мной презренна,
Иль не знаешь? Как службу нести должны
Войны? Сам ты родом, из какой стороны?
- Из Уджармы я, - отвечал дружинник,- 
Салухом звать, бедствую, правитель, 
Один кормилец на семью большую,
Шестеро деток, все шесть - дочерей, 
Прокормить не легко, но служил верно,
В боях бился силы не жалея.
Клянусь Армазом, попутали бесы!
Не падок был на чужое добро, 
В палатке меч накануне приметив,               
Не удержался, украл, виноват...   
Царь Мириан сел на верного коня: 
- Цена воровства слишком дорога, 
Она игрой судьбы не окупиться.
Сейчас же отрубите голову с плеч,
Тело к хвосту привяжите коня.
Тебе, - государь к бойцу обратился,
Пусть верно служить трофейный твой меч!