Сорок первый

За версту от разбитой деревни
Загогулей тянулось шоссе –
Поначиркало оспины время
На дорожной кривой полосе.

Нынче танками было огуляно…
Вдоль обочин зачах в эти дни
Бурьянок – весь ощёлканный пулями,
Зачернели обугленно пни.

А шиповник цвёл весело красным!
Капли ягод –  как кровь! как укор!
Медуницы цветы – так по-праздному! –
Рассинили вдали косогор.

Бурой глиной желтел чёрствый бруствер,
И морщины окопов ползли,
Как следы удручающей грусти
Искорёженной русской земли.

От сугорбленных взрывами танков
Едкой гарью воняло с брони –
В чёрной злобе застыли останки,
Пушки мёртвые низко склонив.

В мясорубке – чуть больше трёх суток –
Полк мололся, но – всё же! – стоял:
Будто воля слилась в тугой сгусток,
Вопреки всем началам начал.

Супротив автоматов – винтовки!
Ни патронов уже, ни гранат!
А приказ – необдуманно жёсткий:
Умереть, но позиций – не сдать!
* * *
Комполка – ветеран Халхин-Гола –
Закрутил «козью ножку» махры…
Неприятно щетина колола,
За три дня зычный голос охрип.

Понимал командир, что не сдюжить,
Что ещё далеко до побед:
Завтра танками полк проутюжат,
А штыками встречать – это бред!

И решал он другую задачу –
Как сберечь поредевший свой полк?
Отступить – и никак уж иначе…
Полк сражался и выполнил долг:

Трое суток держал оборону
И сковал продвиженье врага.
Пусть сейчас не набрать батальона –
Только каждая жизнь дорога!
* * *
Комиссар согласился не сразу:
Даже мысли такие – позор!
Отступить просто так – без приказа! –
Трибунал! – чёрт возьми – приговор!

Да за это, мол, к стенке – в исподнем!
Как врагов расстреляют! Казнят!..
Закурил… Согласился: отходим –
Для войны сберегаем солдат.

Тех, кто жив, кто здесь принял крещенье,
Кто рвал глотку врагу, кто стоял…
Положить их – не будет прощенья!
А потом – пусть решит Трибунал…
* * *
Будто сгорбило страхом берёзы.
Не слышна птичья трель. Тишина.
Сквозь листву – почерневшие гнёзда –
Распугала пернатых война.

Моросил мелкий дождь – к непогоде!..
Уводила дорога солдат.
Прелый запах листвы прошлогодней
Разливал по нутру благодать.

Шли повзводно, и плыл над рядами
Папиросно-махорочный дым…
Комиссар на груди спрятал Знамя.
Комполка стал за сутки седым…
* * *
На кустах розовела беспечно
Волчья ягода горстками бус –
Вдруг зарделась – почти человечно! –
Под наплывом неведомых чувств…
* * *
Вдалеке от  военных баталий
Выли бабы под гнётом невзгод
И на всех языках проклинали
Сорок первый – овдо`вивший! – год…