Грязносердечное

Я устал
толкаться в метро ежедневно,
трепать нервы из-за того,
кто выйдет из вагона первым.

Устал быть нищим,
не располагать и тыщей,
травиться второсортной пищей,
не ездить на море летом,
зарекаться, не следовать обетам,
никчемным быть бойфрендом и поэтом.

Устал возвращаться в гнусное жилье,
носить пять лет один костюм, мятое белье,
не знать, о чем испанка в песне поет,
делать добро, надеясь, что оно воздастся сторицей,
насмехаться над людьми, что верят и Богу молятся,
не иметь в Калифорнии своего дома и улицы.

Устал читать в новостях про суициды,
подрывников, к телу прилипивших пластиды,
от слов "эксплуатация", "экзекуция", от беззакония Фемиды.
Устал от начальников- тупиц,
которые увольняют, если не склонишься ниц,
от пьяниц, выпендрежа, светских львиц,
от разницы провинций и столиц,
от бюрократизма, бумажной волокиты,
что без взяток, умасливания бисквитом,
не добьешься ни визита, ни кредита.

Бесит, что наш мир - борьба людей за секс,
кто ухватит посочнее кекс,
что патриции ненавидят плебс,
а эмпатов давно уж нет-с.

Бесит, что ты - никто без денег,
что зауважают тебя, мнение переменят,
когда заимеешь камин, а на стене - рога оленя.

Но имея сундук франков, флоринов, сантимов
я купил бы особняк, обвешанный в картинах,
накопив груду шиллингов, иен, динаров,
завел бы лакея и кашеваров, подкупил комиссаров,
купаясь в миллионах песо, рупий, крон
я бы фыркал и цыкал, глотал бы бурбон.

Будь я патрицием богатым,
заставил бы рабов лезть по канатам,
живя припеваючи, в достатке,
использовал бы Конституцию и Билль о правах
в качестве чайной подставки.
И наконец, если бы попал на моря прошлым летом,
вряд ли бы я сочинил все это.