Наш хутор первые 3 дня при немцах в июле 1942-го

                Это было не у ДОна,
                А у НАШего ДонцА -
                МИРной рЕченьки ДонцА,
                Шла ВойнА - сАма бездОнна
                И не вИдно ЕЙ концА.

                Это бЫло в НАШем ДОМе -
                В сАмый грОзный ЧАС ВойнЫ -
                В сАмый стрАшный ЧАС ВойнЫ:
                Осень шла сорок-вторОго, -
                Немцы были уж у ДОНа,
                К СталингрАду подоШЛИ:
                Кое-кто тому и РАД -
                Немцы рвУтся в СталингрАд,
                Немцы вЫшли уже к Волге
о                И под НИМи уж Кавказ.
 
  ВОТ КАК было в НАШем хуторе в первые 3 дня при немцах в июле 1942-го:

 После полудня тогО же 14 июля 1942-го в нашем дворе появились
 три немца, которых поселили у нас в Хате: двое пожилых
 (неулыбчивых, угрюмых) и один совсем молоденький, симпатичный,
 весёлый, улыбчивый, смешливый, разговорчивый, неплохо понимающий
 и говорящий по-русски. Он обращался к нашей Маме - "- МАтка!",
 молоко называл "МлЕко" (он умудрился (сразу после поселения у нас)
 раздобыть где-то бутыль "млека" (тогда - жуткого дефицита!) и
 попросил "МАтку" сварить ему молочный суп "SUppe" из уже
 поспевавших вишен. А наша "МАтка" долго сокрушалась, всё
 отговаривала его: "-Та шо ш цэ бУдэ! ХибА ж молокО з кЫслымы
 вЫшнямы вАрять! ВонО ж скЫснэ!" А Алекс, широко улыбаясь,
 поглАживает "МАтку" по плечу и: "- НичекГО, МАтка!" И "МАтка"
 повела нашего нового квартиранта (а у нас до этого всегда жило
 не менее десятка квартирантов) в наш сад нарвать вишен. Мы
 ("Матка", Алекс и я) шли гуськом по тропке, Алекс увидел в саду
 большую тёмную дырку в землЕ (это кровля нашего "убежища", вырытого
 летом 1941-го, весной 1942-го провалилась САМА - сама-по-себе (без
 бомбёжки)) и Алекс долго и весело смеялся, когда Мама сказала,
 что эта дырА - наше убежище от немецких бомб.
      Потом "Матка" всё-же разожгла печку и сварила Алексу его
 любимый "Suppe". Я не помню, что получилось с этим Suppe, но
 претензий-жалоб от Алекса не было!
      Но у нас немцы были только одну ночь и перебрались из нашей
 рУбленой из дубОвых брЁвен ХАты в более 1солидный дом и подальше
 от края Хутора и от <партизАнэн>.
      И от них осталась только книга на немецком "Jule Vern <20
 Tausend Lje unter See-Wasser>" (я привёл название приблизительно)
 с тёмно-сИними картинками (в водной глубине-тьме, среди диковинных
 рыб подводная лодка светит прожектором) внутри на обложках, с
 подписью от-руки <Aucher Аlеxаndеr>. Я долгие детские годы
 поглядывал на неё (тогда почти не было интересного чтИва!),
 пока не уехал в 1959г. на работу на Тянь-Шань - "Небесные
 Горы" (по-китайски)...

 Немцы сразу объявили (через переводчика), чтобы все
 немедленно сдали всё оружие в комендатуру - иначе -
 расстрел. Мама сразу спрятала свои боевые трофеи (взятые
 Ею осенью 1918-го, когда наш партизанский отряд, где заправляли
 ЕЁ брат Трифан и Павло Крыленко, а 15-летняя Мама была связной,
 истребил немецкий гарнизон (более 100 немцев, а повара,
 отбивАвшегося тесаком, головОй всУнули в кипЯщий на печИ
 котёл), напав на них ночью во время праздничного пира) -
 две гранаты (она называла их по-немецки - бОмбы) 
 и штык-кинжал - сУнула в щЕли каменной кладки СарАя.
 А на другой день - 15 июля 1942-го Гриша понёс наше
 ружьё-одностволку, но недалеко от двора его остановил
 немец из обОза и забрал ружьё. Гриша сразу вернулся домой,
 взял меня за руку и повЁл по дороге в сторону моста. А перед
 переездом, напротив хаты Семёна Даниловича Калинченко слева
 был крутой откос, а вдоль него поставлены белые бетонные столбики.
 Тут Гриша отпустил мою руку, а я - рад стараться - решил щегольнуть
 своей храбростью и пройтИ по узкой (с полметра) полоске между краем
 откоса и столбиками, между которыми были натянуты проволоки. Но я
 не успел шагнуть к откосу, как Гриша схватил меня одной рукой за
 шиворот, поднял вверх, перенёс над проволокой и поставил на дорогу.
 Оказывается, - там была заложена мина, а её отгородили и обозначили.
 А я уже шагнул на неё, но не успел поставить ногу...
        Потом Гриша привёл меня к взорванному мосту через
 Камышеваху. Там немцы рядом с мостом устроили переправу -
 положили брёвна поперёк речушки и сверху уложили доски.
 А для выталкивания наверх (по довольно крутому откосу) повозок
 и каких-то больших коробок на колёсах, согнали толпу (много
 сотен) народа. И успешно командовали этой толпой...

 16 июля 1942-го Мама где-то достала стакан молока; мне достался
 один глоток и он мне показался очень вкусным. Но от пробования
 Молока нас отвлёк воздушный бой - высоко над нами вертелись и
 гонялись один за другим два самолёта - наш <ЯстребОк-истребОк>
 и Ихний. Я их не различАл. По временАм был слышен прерывистый
 стук пулемётов. Но мне было не интересно. И самолёты вскоре
 мирно разлетелись в свои стороны. Только подпортили удовольствие
 от глотка молока - единственного, что я запомнил за все годы
 ТОЙ ВойнЫ и моего детства...
                Крыленко В.И.  8 марта 2012