Я знаю. Из историй о любви

               
            Я с детства была любознательной. Мамочка рассказывала, что вечные мои «почему», «как», «зачем» порой её сводили с ума и когда не находилось  что ответить, она говорила: « Вырастешь, тогда узнаешь».

           Я выросла и я узнала…

           Она была девочкой, только что окончившая восьмой класс, когда женила на себе первого красавца и хулигана, балагура и солиста их сельского ансамбля, по которому сохли все девушки их Андреевки.

           А он ни на кого, казалось, не обращал внимания.

           Так думали все и не догадывались о его тайной любви к одной из первых « очень правильных» учениц их десятилетки.  Обычное дело – хулиганы всегда влюбляются в ангелочков-недотрог.

          Я смотрела на фотографию первого и единственного законного мужа моей мамы и понимала, почему она захотела – пусть хитростью - привязать его к себе. С фотографии смотрел мне прямо в глаза красавец – атлет в морской форме. Его огромные чёрные глаза обрамлены почти девичьими густыми, длинными ресницами, волевой подбородок, прямой, как  у римских патрициев (что изображены на иллюстрациях учебника истории) нос,  густые чуть волнистые волосы. Но поражал и одновременно приковывал к себе взгляд этих глаз. Даже к фотографии он притягивал и притягивал к себе.  В такого , вправду, невозможно не влюбиться.

          Этой осенью мне исполнится пятнадцать лет. Столько же, сколько было моей маме Алёне тогда. Как жаль, что он не стал моим отцом, и я не унаследовала хоть капли той притягательной силы его глаз. А кто был моим отцом, верно, не знала и моя бедная мамочка, что после развода, уехав в город, принимала ухаживания сразу двух мужчин, когда обнаружила свою уже трёхмесячную беременность.

          Моё  детство прошло в той же Андреевке.
 
          Мама из города приезжала редко, но тискала меня в объятиях,  задаривала игрушками, читала вслух книжки, словом, не отходила ни на шаг, но не соглашалась  со мной пройтись по селу. А мне этого страшно  хотелось, потому что все мои подружки жили с родителями, а я с бабушкой Ниной и дедом Митей.

         Из обрывков их разговоров  я и составила мозаику своего появления на свет и жизни их «…непутёвой дочки», которая, однако, когда-то была «…не безнадежна», хорошо училась,  «да  рано созрела». Эх, позабыли старики или не знают, сколько лет было Джульетте? А, может, они этого не проходили в школе?

          Теперь я думаю, что мама в городе пыталась вытравить из сердца того, единственного, что смотрел с фотографии сейчас на меня.  Это фото я случайно нашла на чердаке дома. Оно выпало из старой книжки, какими был полон  большой старый сундук.

          Я уже знаю, что родители этого красавца живут здесь же, по соседству,  да и родители его когда-то любимой девушки проживают на другом конце их улицы.

          Эта  самая ангелоподобная девушка ( уже после развода мамочки с Леонидом) вышла замуж за выпускника военного училища, и помотавшись с ним по всей стране, дожидаясь его из горячих точек, «насобирав мужу звёзд на погоны» ( как  обмолвился однажды дед Митя), осела со своей крепкой семьёй в их областном центре, поближе к родителям. Они часто приезжают с сыновьями  в гости  летом к своим старикам. Она, действительно, похожа на ангела – белоголова,  ясноглаза, хрупка. И выглядит девчонкой рядом со своими сыновьями - подростками .

          А вот этого  мужчину, сколько себя помню, я в Андреевке ни разу не видела. Его родители по-соседски поддерживают хорошие отношения с моими дедами,  и поэтому я знаю, что живёт их Леонид на Крайнем Севере, хорошо зарабатывает, но отдыхать предпочитает на море. В родную деревню не заглядывает,  то устраивая им краткие свидания на перроне вокзала в городе,  когда проездом возвращается из отпуска, то забирая их поочерёдно к себе в Заполярье погостить. Живёт, говорят,  один, есть "приходящая женщина"( как выразилась баба Нина, пересказывая деду новости о соседе).Впрочем,  и её мать живёт одна. Только и разницы, что мама живёт по съёмным квартирам, а он в своей трёхкомнатной.  Детей  у него нет.

        Сегодня бабушка принесла новость – к соседям, наконец-таки,  приезжает их сын Лёнечка.  Эта новость взволновала меня, так хотелось увидеть бывшего маминого мужа, её горе-любовь, что непроизвольно я ойкнула.  Баба Нина строго посмотрела в мою сторону, спросив, здорова ли я.  Не ответив, я умчалась на сеновал, из окошка  которого можно было увидеть  соседский двор.

         У дальнего леса куковала кукушка, кукарекали  деревенские петухи, отсчитывая  полдень, мычал, привязанный на поляне за огородами, чей-то  телёнок.  Свежее сено духмяно пахло чабрецом, кашкой и клевером. Я и не заметила, как крепко уснула.

         Проснулась я от укуса комара, прихлопнув которого и разогнав остальных, я подобралась по скользящему, шуршащему сену к окошку. Но ничего необычного в соседском дворе не увидела.
- Надюха, ты где запропастилась?- услышала я голос бабушки и стремглав бросилась к лестнице. Поздно отобедав, мы пошла на огород  огребать картошку.

         С наступлением сумерек (когда скот, пришедший с пастбища, шумно вздыхал, жуя свою вечную жвачку,  когда деревенские псы перестали перебрёхиваться друг с другом, когда выкатились на сиренево-синее небо первые звёзды), из дома соседей полилась  старинная казачья песня. Ах, как они выпевали припев «Ой ся ты, ой ся, ты меня не бойся, я тебя не трону, ты не беспокойся»!  И такой был красивый этот мужской голос, которому вторили другие, что перехватило дыхание. Ну, так красиво пели, как по телевизору! Слышно было, что у себя в спальне притихли и деды.

- Леонид душу отводит, - сказал дед Митя.

          Баба Нина, вздохнув, отвернулась к стене, а мне не спалось. Поздние гости соседей многоголосо обрамляли голос главного солиста.  И было на душе  покойно от этой песни, от тихого дыхания засыпающих моих родных, от притихшего села, вместе со мной внимающего это чудесное пение, от ярких звёзд, рассыпанных часто по небу и мерцающих недоступно в вышине и  от сознания того, что красота растворена во всём этом вместе взятом.

           Утром я проснулась от негромких голосов   и так обрадовалась тому, что услышала, что не удержалась, воскликнув:


- Правда мамочка приезжает?

- Как мотылёк на свет летит, дурёна, - проворчал дед.

- Не поминай старое!- отрезала  в сердцах баба Нина,- у неё отпуск, по доче соскучилась.

- А не ты ли ей позвонила о главной новости Андреевки?- ввернул он.

- Поглядит и успокоится, - промолвила та.


          Мы мирно позавтракали втроём. День обещал быть жарким, душным. Справившись по дому с мытьём посуды и уборкой, я отпросилась у бабушки съездить на реку искупаться.



          Как люблю я езду на велосипеде!  Волосы развеваются на ветру и парусят за спиной, жаркий ветер ласково бьётся со всех боков, звенит в велосипедных спицах и багажнике.

          Место для купания у нас как раз под косогором. Неширокая дорога вниз отполирована велосипедными, мотоциклетными и автомобильными шинами. Летишь с горы, и дух захватывает и от открывающегося вида на реку, и от скорости, и от предвкушения  удовольствия от  купания. Я люблю плавать, как и моя мама. Только я люблю плавать днём под ярким солнцем, а она – при луне.

          Сегодня моя радость была омрачена досадным случаем – соскочила и разорвалась цепь велосипеда. Хорошо, что почти в самом низу, на берегу. Каким-то чудом, но я не разбилась в лепёшку, а откатилась кубарем в сторону вниз, чуть не попав под велосипед одноклассника Петьки.  Уже вместе с ним мы осмотрели мой сломанный  велосипед и решили, что работы тут невпроворот, без деда не обойтись. Но коль мы на берегу, не стоит сразу же тащиться с поломкой в гору.  Да ещё не известно, как дед отреагирует на разбитую, говоря его языком , «веломашину».
   
          Действительно,  грех не искупаться в такую жаринь. Наплававшись вдоволь, обсохнув на берегу и одевшись, мы с Петькой уже засобирались домой, как к берегу подкатил на соседском «Урале» вчерашний певун, таинственный дядя Лёня.  Он был, как на фотографии,  красив и неотразим. Ну, просто артист какой-то!

- Что за авария тут приключилась? – спросил он нас, быстро взглянув на меня своими чёрными, глубокими, как омут, глазами.

          Петька заговорил о приключившейся беде, стараясь казаться солидным с этим незнакомым для него мужчиной.

- Если подождёте меня, я отвезу велосипед прямо к воротам твоего дома, пигалица, - сказал дядя Лёня, уже обращаясь ко мне,- только искупнусь и поедем.

          Он стремительно разделся и с разбегу влетел в воду, как нож в масло. Он плавал как бог, широкими гребками разбивал воду и летел на самую быстрину Оми, нырял, шумно выныривал и радостно ухал. Даже глядеть на него было одно удовольствие. Я понимала его восторг, если учесть, как давно не  видел он родной реки, не чувствовал капризный характер её шебуршных вод – теплых в затони, и ледяных на стремнине. Петька, по-видимому, тоже восхищался  стилем новоявленного пловца, но старался не показывать виду.

          Но вот купальщик уже у мотоцикла, быстро одевшись,  загрузив мой и Петькин велосипеды в люльку, предлагает нам садиться; мне – позади себя, Петьке – пристроиться на люльке для поддержки нашей техники.   Мы рады такой неожиданной прогулке. Я называю улицу и дом, к которому надо ехать и предполагаю, что дядя Лёня заинтересуется, узнав, что я – соседка, но он невозмутимо завёл мотор и повёл мотоцикл.      

          Оказывается,  дядя Лёня, как и я,- любитель быстрой езды. После плавного набора скорости в горку, на косогоре   наш мотоцикл летел навстречу приближающемуся селу с восхитительной скоростью. Не удержавшись, я раскинула руки, и внутренне ликуя, закрыв глаза,  подставила разгорячённое лицо  освежающему ветру.   Но почему всё хорошее имеет привычку заканчиваться скоро? Вот мы у нашего дома. Вот Петька снимает велосипеды, а дядя Лёня как-то пристально посмотрев на меня, спросил мою фамилию.

 - Карнаухова,- негромко выпалила я и увидела, как он побледнел.  Подхватив свой  велик,  я бросилась к калитке, представляя, какие мысли вертелись в его голове  сейчас.

            Мне мама рассказывала, как протестовали её родители, когда она дала мне при рождении эту  фамилию, оставшуюся после развода с её первым и единственным законным мужем – Карнаухова.  В деревне же все меня больше знали под фамилией деда. Мама говорила  несговорчивым своим родителям, что придётся им с этим всё равно смириться.  И мне нравилась фамилия, лучше, во всяком случае, чем дедовская - Гусев.

            А потом приехала мамочка с кучей обновок и подарков мне, деду Мите и бабе Нине. Отужинав  и управившись по хозяйству, я с мамой забрались на сеновал «посекретничать о своём, о девичьем». Обычно я делюсь с ней не только школьными и сельскими новостями, но и спрашиваю иносказательно о том, на что сама бы хотела получить ответ. Вот, к примеру, о чём мы говорили в прошлый её приезд:

- Вот Ира( моя подружка, у которой пьющие родители) боится спросить свою мать как узнать, что ты по-настоящему нравишься  мальчишке?

- Когда мальчишка готов совершать поступки на которые, не любя, никогда бы не согласился.

-А прыгнуть с косогора – это поступок?

-Это дурость,- отвечала мне мама.- Бесшабашные поступки могут совершать на пари не только мальчишки, но и девчонки. А любовь открывает в человеке всё лучшее, что в нём есть. Помнишь, ты рассказывала, как в детском садике тебе Петя отдал принесённую из дому пачку конфет, что им прислали из Германии. Таких вкусняшек  у нас не продавали  тогда ещё. И ты сама сказала, что он любит только тебя, потому что ты поняла, что он и сам бы с удовольствием их съел, но он отвернулся, сглотнув слюну. Для любимого человека ты готова отдать всё лучшее, что у тебя есть. Кстати, а как вы сейчас общаетесь с ним?

- Да ну его. Что в нём хорошего? Рыжий.

- Красота  любовь не заменит, – тихо добавила мама.

         Сейчас, когда я знаю всё, мне стала понятна эта её фраза. В этом году мы будем изучать «Евгения Онегина», но я уже прочитала и я поняла, как сильно любила Татьяна, что отважилась написать письмо-признание. У нас и сейчас бы в селе такую девчонку обсмеяли. И как же любила мама, что отважилась подарить себя этому красавчику,  артисту этому, будь он не ладен! И не побоялась деревенских пересудов .
 
         Меня мучает сегодня только один вопрос, и он про дядю Лёню, но я его не задам. Мы просто лежали, обнявшись с моей любимой мамочкой. Из соседского дома сегодня песен было не слышно. Я и не заметила, как уснула.

         Проснувшись ночью, я обнаружила, что мамы рядом нет. «Наверное, ушла в дом досыпать»,- подумала я и тоже пошла туда. Но на нашей кровати я её не  нашла. Обеспокоенная, я пошла к воротам, калитка которых была приоткрыта. Догадавшись, что мама ушла на реку поплавать в одиночестве по лунной дорожке, я решила пойти её встречать.

.          Наверное, когда мне будет тридцать пять, как маме, я тоже полюблю ночные купания. Хотя она и при ярком свете ещё хоть куда! Говорят, что я – вылитая её копия, только «в усушенном  пока  виде», как выразился наш дед. Мы обе не высоки, зеленоглазы, с маленькими носиками – курносиками,  с каштановыми волосами до плеч. Глядя на маму, я понимаю, что она симпатичная, но глядя на себя симпатичности не нахожу.

          Должно быть, она уже возвращалась после купания, - полотенце было переброшено через плечо, когда её перехватил почти у самой нашей калитки этот бывший её муж. Они стояли ко мне вполоброта, и не успели увидеть  моё приближение. Я остановилась, не дойдя и трёх шагов до калитки. Усмиряя дыхание, я услышала:

-Почему ты обманула меня, сказав, что забеременела?

           Мама долго молчала, а потом  сказала:

-Это сказала моя мать  твоей матери. Я знала, что обман ни к чему хорошему не приведёт, но она кричала и о моём несовершеннолетии. Мне бы самой побежать туда, к вам…Но было так стыдно…Ведь она застала меня в бане, отстирывающей кое-что из нижнего белья…Она  знала мой интимный график, не позволяя в эти дни никаких  лишних нагрузок…Мать сразу догадалась. Но я, если честно, очень жалею, что этого и вправду не случилось. Я думала, что по возвращении твоём из армии, это произойдёт.
Но даже известие о разводе я получила не от тебя. Ты даже не зашёл в наш дом, а ведь всё село знало, что я тебя честно ждала.  А, быть может, и хорошо, что не случилось. Я смогла закончить техникум.

- Почему у девчонки моя фамилия?- спросил он.

- Потому что это и моя фамилия,- ответила мама.

           Я тихо развернулась и тихо пошла домой. Я шла и плакала, закусив губы, чтобы не выдать себя. Легла в кровать, но не могла унять слёз. Я боялась разбудить родных, но слёзы лились и лились из глаз. Тихонько поднявшись,  я тихо ушла на сеновал.

           А они  всё так же стояли  у калитки в метре друг от друга, продолжая этот тяжёлый разговор, который должен был состояться лет двадцать назад.





            Сквозь слёзы смотрела я в открытую дверцу сеновала, откуда на меня глядели равнодушные холодные звёзды.


            Вся моя жизнь, кажется, промелькнула перед глазами. Бабушка с дедушкой любили меня, но не баловали, как мама. Даже сотовый телефон, купленный ею, мне не разрешали носить с собой. Поговорив с мамой, или ещё с кем по какому-либо  школьному делу,  его  надо было положить в кухне на шкаф. Это было не экономия средств, а средство моего воспитания – «не привыкать к лишнему пустословию» по мнению деда. Я не расстраивалась по этому поводу. С подружками и без телефона ежедневно общались.

            С пяти лет я имела свои обязанности на кухне и в огороде, с класса второго приучена бабушкой к любой женской работе: стирать свои мелочи, мыть полы, белить понизу стены нашего дома и русскую печь.


            Баба Нина до выхода на пенсию работала на почте. Приходила, особенно после выдачи пенсии, как она сама говаривала « вся ухайдоканная». Отлежится с полчаса на диване, подложив под ноги старую подушку, даст ногам отдых и за домашние дела. Всё у ней в руках спорится. Любо мне на неё глядеть и подражать ей; защипывая ли вареник к ужину, разглаживая непослушные складки форменной юбки, расставляя красиво посуду в шкафу или рассаживая очередной комнатный цветок.

            Наш дом  можно было бы назвать домом - садом: цветочные горшки были не только на подоконниках, но и в висящих на стенах кашпо, стояли в напольных горшках  зелёным островком в зале. Бабушкины подружки всегда хвалили  её за особенный уют в доме и такую её цветочную фантазию, часто просили отростков  от очередного её цветочного чуда.  Рука их подруги Нины была лёгкая.


            Мне тоже нравилось заниматься цветами и дома, и в палисаде. На уроках труда  нас познакомили с искусством икебаны.  И так запало в душу это умение сохранять и подчеркнуть красоту растений, что уже через полгода в нашем доме  появилась не одна цветочная композиция из сухоцветов  в различных керамических вазах и вазочках. Наверное, и это делает наш дом не похожим на другие: у нас, как у всех в деревне, мебель с советских ещё времён, но всё остальное – штучное.


            Дед Митя, два года, как на пенсии, но продолжает работать механиком в совхозном гараже. Любая техника ему подвластна. В доме нет ничего сломанного, всё исправно – от электрики до мебели. На слова и ласку он скуп. Даже подвыпив на очередном каком-то из дней рождений своих друзей, он не становится разговорчивей. Но все мы постоянно чувствуем его заботу о нас, доме и  хозяйстве. Да, он скуп на слова, но умеет вовремя ввернуть какую-нибудь прибаутку или поговорку, разрядив обстановку или просто для поднятия духа.

          Дед Митя с первого моего класса ходит на родительские собрания, сказав жене:

- Одну проворонила, другую – не дам.

          Отсидевшись за последней партой и молча выслушав беседу учителя, каждый раз радуется, услышав в очередной раз: « А к Вам, Дмитрий Захарович, вопросов нет». Уходя, он всегда говорит:

-Ну, если что, обращайтесь, - и уважительно пожимает руку классной руководительнице.

         Одного не было в обычае моих дедов – проявления чувств. Ну никаких поцелуйчиков, объятий, шумной возни, как в семье у другой моей подружки Даши. Её родители были людьми лёгкими и весёлыми. Они и меня приобнимут, походя, а тётя Галя и в макушку чмокнет, поинтересовавшись о моих делах.

        У нас было дома всё по-другому: спокойно, чинно, размеренно. И лишь с приездом мамы наш дом будто светлел. Её тихое мурлыкание какого-нибудь застрявшего на губах мотивчика, её лёгкие нежные прикосновения ко мне и к своим родителям растопляли  наши сердечки, эту царившую сдержанность. Все мы невольно начинали говорить громче обычного, чаще улыбаться и шутить. . .


       Как смеет этот человек обвинять мою маму  в чём-то? И почему она оправдывается перед ним. А сам он кто? Как говорят бабушкины подружки "...сорвал цветочек да и бросил. Три года бороздил моря и океаны, как раз к её совершеннолетию и причалил матросик с разводом. А что делить – то было? Ни детей, ни совместного имущества. Скрылся из села, а от совести-то разве скроешься? И любовь потерял по глупости, и по глупости семьи лишился." Мама два дня после свадьбы до его призыва-то и пожила в их доме. А этот красавец писанный ещё чего-то с претензиями сейчас…


        Я ещё долго мысленно ругала этого противного соседа, нарушившего нашу  хорошую жизнь.  Не знаю, в каком часу и уснула, но проснулась очень поздно. Сквозь сон я слышала, как кто-то поднимался ко мне по лестнице, но тревожить не стал. Я ещё повалялась, угретая лёгким покрывалом и духмяным  сеном и поспешила вниз.
 
        Дома пахло грозой. Приехавший на обед дед Митя сидел за столом перед тарелкой борща и невидящими глазами смотрел перед собой. Баба Нина, притулившись к печи, была бледна и гневлива: крылья её носа нервно подрагивали. Беспрерывно звонил сотовый. Но никто не обращал внимание на его звук.  Мамы не было видно. Я заглянула в нашу спальню, но и там её не было.

-Что, свою ненаглядную мамочку потеряла?  Вот и мы её потеряли, думали, что с тобой на сеновале почивает, а она, за голубком своим ненаглядным полетела!  Вот дедушке мужики сказали, что видели, как её этот ирод  куда-то повёз.Такси, гад такой, вызвал.  У, зараза, второй раз опозорила родителей!!!- забилась в истерике  бабушка.

       Дед вскочил, ударив кулаком по столу так, что подскочили тарелки и разлился борщ и приказал оторопевшей супруге:

- Прекратить истерику, что ты девчонку пугаешь?

       Я кинулась обратно в спальню, увидев на тумбочке привезённую мне мамой книгу Харпера Ли «Убить пересмешника», в ярости сбросила её на пол и рухнула на кровать. Боковым зрением я увидела, как спланировав в воздухе, упал с тумбочки и вдвое сложенный листок.
       Это была записка от мамы. С нею я выбежала на кухню ,чтобы прочитать вслух:
«Я знаю, что это решение не будет одобрено моими  родителями. Мне понятны их опасения. Но я хочу, чтобы ты – моя дочь, меня поняла. Помнишь наш разговор о любви? Так вот, я люблю этого человека, и нет в мире другого такого, кого бы я смогла полюбить…»

       А телефон звонил и звонил. Наконец, баба Нина взяла его в руки и, нажав привычно на громкую связь,  сказала:

- Я вас слушаю.

- Здравствуйте, Нина Ильинична!- произнёс мужской голос,- Это Леонид. Передайте, пожалуйста, трубку Дмитрию Захаровичу.

 Дед в изумлении взял трубку, а  Леонид продолжил:

- Я очень виноват перед Вами и вашей дочерью. Ошибки надо исправлять. Сейчас  мы находимся в аэропорту. Летим в Анапу, пора моей жене побывать на море. Дмитрий Захарович, у меня к Вам просьба - подготовьте, пожалуйста, документы Надежды из  школы, ну, там  медицинскую карту тоже.  У нас в Салехарде школы отличные.Мы с Алёной подали заявление в загс. Отпразднуем это событие после возвращения с юга.

 Раздались гудки и в наступившей тишине дед Митя сказал: 
         
- От  судьбы не уйдёшь.
   
  А я заявила, что никуда не поеду, мне и здесь хорошо. И пошла быстрее в спальню читать "Пересмешника", чтобы дед Митя и баба Нина не увидели моих слёз, причину которых я даже себе пока не могу объяснить.