Уже затянулась, тобой нанесённая, рана

               
Ад ревности пройден и сразу душа обновилась,
и сразу вокруг стало больше приветливых лиц,
моя подозрительность, знаю, мне вовсе не мнилась,
но милость Господня и тут не имеет границ.
               
 На мыс Филари солнца луч проскользнул от Мартьяна
 и галька на пляже вдруг стала под стать янтарю;
 уже затянулась, тобой нанесённая, рана
 душе, и на жизнь я опять восхищённо смотрю.

 Откуда мне знать, что и это пройдёт, ну откуда
 мне знать, что на жизнь надо строже смотреть, делово;
 я позже пойму: ты была от рожденья паскудой,
 но это уже не изменит в душе ничего.

Уже не вернётся та боль, что терзала весь мир мой,
что в душу мне лезла похлеще лиан и корней,
как будто я жил  за, тобою поставленной, ширмой,
не ведая, что свет люби не доходит ко мне.

 А солнце над Ялтой стоит в неизменном зените
 и тополь ближайший над парком стройней каланчи.
 Я стал откровенным чрезмерно, уж вы извините,
 в поэзии – всё нараспашку, иль вовсе молчи.

 А ты, как нарочно, гуляла вчера с кавалером,
 стреляя глазами и смехом в аллеях звеня,
 я тоже могу покуражиться тем же манером,
 но это сейчас не волнует нисколько меня.

 Тем более солнце уже покатилось к закату,
 и времечко мне уже сбить свой порыв речевой:
 я знаю давно, что за всё нам готовит расплату
 судьба, хоть тебе неизвестно о том ничего…