Затянувшееся возвращение

(по мотивам рассказа Владимира Вейса «Новогоднее чудо»)
                В память о всех защитниках  Отечества
               
                Но ждала жена, и дети ждали…
                Надежда Блинкова
               
                Как облака, уходят годы!
                Солдат войны, о чём тужить?
                Пройдя в боях огни и воды,
                Ты, победив, остался жить.
                Илья Павлов «Фронтовику» 

Тот призыв поэта – «жди меня!» –
Прозвучал для многих как молитва
И оберегал их от огня
Лютой сечи, где обильно лита
Кровь, и скорбь ничем где не унять.

А другой поэт, что также испытал
На себе всю тяжесть лет суровых,
Словно в одре смерти, прошептал,
Чтобы сирот дух напрасно не роптал
От отчаяния, правды горькой слово.

В нём послевоенных сорок лет
Схоронили всякую надежду,
Что родимый жив и даст ответ,
Отзовётся всё же вестью свежей,
Хоть доселе скрыт его был след.
             ***
Но перст судьбы – в обход всех правил –
Порой приберегает крест,
Ведь сам Христос, кто в душах правит,
Пусть скептиков полно,воскрес.

Не приговором был поэта вывод:
Случались чудеса потом,
Когда из тупика вдруг выход
Жизнь находила в веденьи святом.

И об одном примере, что затронул
Струну души,  грешно не рассказать –
Как были сказочной в огромном
Массиве памяти, где бдит Россия-Мать…

Тогда сгущались тучи над страною,
А в воздухе стоял июньский зной,
В душе Василия дышало всё весною,
Теперь ведь Дарья с сыном – за спиной.

Отныне в крохе-Пете – все надежды,
Но так некстати грянула война;
У милой окропили слёзы вежды,
Когда изрёк муж: «Жди меня, жена!»

Прощанье. Стук колёс на полустанке…
С десяток писем-треугольников лежит;
В последнем – снимок Васи: он на танке
Уселся с другом, улыбаясь. Завершит

Письмо приписка: «Мы перевалили
Карпаты. Скоро Гитлеру капут.»
Ох, сколько слёз с тех пор излили
Глаза её под рока тяжкий спуд!..

На стенке фото мужа в гимнастёрке;
С ним сын и внук – почти одно лицо!
У Стёпки в дневнике – одни пятёрки.
Гордился б дед и Стёпкиным отцом.

Есть чем гордиться Большаковым!
Гвардейцу-деду воздают те честью честь.
Дежурит Пётр на станции. Толковый
Умелец он, к тому же, – в Васю весь!

Скатёрка полнится нехитрою закуской:
Встречать пора уж скоро Новый Год.
Петра ждут. За окошком тускло.
До остановки замедляет поезд ход…
              ***
В составе части, с Белорусским фронтом,
Сержант Василий Большаков на запад шёл,
Пока во время рейда разведроты,
Не был контужен, и в Словакии нашёл.

Приют в селе. В синдром впав амнезии,
От фрицев спрятан был и спасся он тогда.
Швейцарский Красный Крест, лечение; к России
И к малой родине закрыла путь беда.

И поселившись в городишке – возле Берна –
Десятки лет солдат жил в забытьи,
И ничего не изменилось бы, наверно,
Не встреть однажды россиян он на пути.

Их удивило то, что напевает
Славянской внешности подтянутый старик
Мотив про соколов, что так напоминает,
Хоть он словацкий, в мелосе тот крик

Души российской, рвущейся к приволью.
И чудо, услыхав родную речь,
Василий памяти блокаду вскрыл невольно:
Проклятья путы словно спали с плеч!

С гостями пообщавшись, горемыка
Вдруг вспомнил всё о собственных корнях;
И хоть он жить в Швейцарии привык так,
Зов к Родине всё ж пересилил страх

Пред неизвестностью… Василий снова дома
И обнимает сына и жену,
А рядом внук. И глянув на знакомый
Портрет свой, покидает он войну,
Явившись, пусть и постаревшим,
Из тьмы убийственной её небытия.