Дорога началась не от порога...

   Юбилей для каждого человека - событие волнующее и заставляющее его, окинув прошлое непредвзятым взглядом, подвести определённые итоги и наметить пути на будущее. А поэт, как правило, стремится отметить его выпуском в свет новой поэтической книжки. Подобной вехой в биографии сызранского поэта Алксандрра Карякина, которому в этом году исполнилось 55 лет, стала книга с глубоко символичным названием - "Дорога". И в самом деле, жизнь человека ничто иное, как дорога со всеми её взлётами и падениями, ухабами и поворотами.
   Мне посчастливилось стать одним из первых свидетелей рождения Александра Карякина как поэта. Так, к 50-летию Саши я опубликовал в №1(42) за 2009 год журнала "Русское эхо" статью о его творчестве "Северных красок финифть"... Она начинается такими словами: "Какое счастье - открывать таланты! Когда 12 лет назад, в декабре 1997 года, в городском литобъединении среди стихов вновь пришедших прозвучали стихи Александра Карякина, я тут же, выделив его из общей массы новичков, понял, что у этого автора достойное будущее. Простые и в то же время одухотворённые истинным чувством поэта, его стихи подкупали своей естественностью и общедоступностью. Ни погони за вычурной фразой, ни эффектной рифмы, ни слишком уж броского образа. Но как берёт за душу! И я не обманулся в своих надеждах". Более того, "составляя сборник сызранских поэтов, пишущих на военную тему, "У старого окопа", посвящённый 55-летию Великой Победы, я не преминул включить в него и Сашины стихи. Они оказались хорошим трамплином для дальнейшего творчества поэта". Вскоре, в 2002 году, он выпустил и свою первую книжку "У родного порога", на которую я с радостью ответил рецензией "В ладонях Родины моей", опубликованной в городской газете "Волжские вести". В ней совершенно искренне отмечал, что, воздавая "необходимую дань гражданственной тематике", событиям, происходящим далеко за пределами того "приземлённого пятачка", который, казалось бы, предполагается самим названием книги "У родного порога", основное кредо и подлинное лицо поэт Карякин, как мне тогда казалось, сохраняет в негромкой лирике простых человеческих отношений (зачастую чисто бытовых) и органичного общения с природой. Александр не бьёт себя кулаком в грудь, не клянётся в вечной любви и преданности России, а передаёт эти чувства через уважительное отношение к родителям, малой родине и её людям, зачастую с трудной или сломанной теми или иными обстоятельствами судьбой ("Подкидыш", "Под тальянку"...). Все они объединяются в коллективное понятие народа, а с ним "волжский сибиряк", как он назвал себя в одном из стихотворений, рад встречаться и на сибирской, и на волжской земле, которую столичные мэтры презрительно нарекли "глубинкой", а то и "глухоманью". Протестуя против этого, в новом сборнике "Дорога", вышедшем в авторитетной серии "Народная библиотека Самарской губернии", Карякин заявляет:
 
     Называл я тебя глухоманью,
     Край моих стихотворных начал,
     Где в лугах я сиреневой ранью
     С милой летние зори встречал.

     Может, ты и в обиде - не знаю.
     Но, отдав юной пылкости дань,
     Я другие места называю
     Этим словом теперь - "глухомань".

     Где глухая стена вырастает
     Меж людьми, где душа на засов.
     Мне тебя, край родной, не хватает
     В глухомани больших городов.

   Продолжая эту тему, в стихотворении "По сердцу" поэт говорит:

     Пусть люди едут в Сочи
     Свои поправить силы,
     А мне по сердцу очень
     Медвежий край России,

     Где сладкая морошка
     И горький вкус брусники,
     А лунная дорожка
     Качает уток диких.

   И даже в обращении к жене Светлане в стихотворении "Уезжаю" звучат тёплые нотки любви к малой родине:

     Не хочу быть заложником злобы!
     Чтоб хандра не сводила с ума -
     Я уеду туда, где сугробы
     Согревают в морозы дома...

     Там в сугробах я душу согрею
     И тепло её вышлю в письме...
     Для тебя я его не жалею!
     Я за ним-то и еду к зиме...

   Естественно, что автор включил в новую книгу и наиболее "забойные", пользующиеся популярностью у его читателей стихи из предшествующих сборников, проведя некий естественный отбор. В их числе стихотворение "Законы", в котором депутаты со своими поправками и отводами рвут, "как тришкин латаный кафтан", "права народа". В противовес им:

     ...в дальних маленьких деревнях,
     Куда добраться нелегко,
     Живёт народ в поверьях древних
     И пьёт парное молоко.

     Решив, как жить, без депутатов -
     Тремя законами тайги,
     Что предки приняли когда-то:
     Дай есть, согрей и помоги!

   Ещё одно стихотворение "Облако" - о друге, пропавшем в горах Афганистана.Его завершает грустная концовка:

     Вновь апрель встречает стаи птиц,
     И плывёт за ними тихо с юга,
     Ни войны не зная, ни границ,
     Облако, похожее на друга...

   Афганская тема в новом сборнике перерастает в чеченскую ("Плен", "Волк"), где от абрека и чечена словно бы перекидывается мостик к нынешним событиям:

     Пусть нет оружия у нас,
     Но есть пока что в теле силы.
     Да и хранятся про запас
     В сарае дедовские вилы...

   Ну, а беззаветная вера в свой народ, в единение с ним особенно отчётливо звучит в стихотворении "России маленькая часть":

     Такой бескрайнею Россию
     Смог сохранить лишь тот народ,
     Который в годы лиховые
     Пусть пресно ест и горько пьёт,

     Но за подачки дармовые
     Страну свою не предаёт.
     И не предаст её, я знаю,
     Как те, кому важнее власть...
     Таких людей, чья хата с краю,
     В России маленькая часть!

   Сам поэт глубоко сострадает людям. Будь то "В каземате мальчик лысый", попавший на тюремные нары ("Подкидыш"), который даже во сне вместо матери с отцом видит:

     Две больших и чёрных крысы
     С человеческим лицом;
 
стоящая "...у трассы проститутка - Лёгкая добыча шоферни", рассуждающая про себя:

     - Все вы, как и я, давно продажны.
     Лишь цена у каждого своя;

чудак-любитель бездомных собак, с кончиной которого "Завыли скорбно разом вдруг" его любимицы; или же поющий под гармошку "про жизнь Копчёный", сидевший "по хулиганке", а ныне считающийся "совсем пропащим".
   И уж тем более задушевны и прозительны стихи Карякина о своей семье, о друзьях. Ему ничего не надо придумывать. Достаточно обратиться к собственному опыту человека, рано, ещё в подростковом возрасте, покинувшего далёкий таёжный посёлок, где и уроки учить, и любимые книги читать приходилось при свете керосиновой лампы. Человека, прошедшего большой трудовой путь на заводах и предприятиях Сибири, Крайнего Севера и Поволжья. Поэт не претендует на высокие слог и стиль. Ему ближе интонации задушевного человеческого общения. Многие свои стихи Александр исполняет под гитару на собственные мелодии. Особенно проникновенно звучит положенные им на музыку строки "Спаленки":

     Проводи меня, мамочка, в спаленку.
     Не ругайся за крепкий запой.
     Лягу я на постельку, как маленький,-
     Безобидный, безвредный такой...

   Надо воздать должное Саше за то, что он, в отличие от многих, не соблазнился модной бардовской тематикой, а остался в главном русле традиционной отечественной поэзии. Что же касается арсенала образных средств, то они у него, как правило, просты. Чаще всего это меткий эпитет, точное сравнение. Изредка - метафора. Такая, например, как упоминавшаяся уже "северных красок финифть". Но этот, казалось бы, дефицит образности в высоком поэтическом смысле в значительной степени компенсируется задушевностью и зрелостью мысли:

     Не говори в сердцах "прощай!":
     Не за горами наша встреча.
     Конечно же, тюрьма - не рай,
     Но адской болью души лечат...

Или:

     Рад тому, что со мной люди в мире...
     Слава Богу, не впал в тяжкий грех,
     Рад, что стала душа моя шире
     И тепла её хватит для всех!

   Можно ещё много говорить о стихах Александра Карякина, поэта, безусловно состоявшегося и выпустившего несколько книг, читаемого и почитаемого любителями изящной словесности, способного пробудить в душах слушателей и читателей посеянные им чувства доброты и отзывчивости. Но я скажу только, что его "Дорога", как метко сказал один уральский поэт:
 
     ...началась не от порога.
     Дорога началась из глубины.
     Как плод под сердцем, вызрела дорога
     И обожгла дыханием весны.

   Остаётся только пожелать Саше, чтобы это "дыхание весны" в его творчестве, равно как и сама жизненная дорога, продолжались как можно дольше и счастливее.

     Статья в №12(95) журнала "Русское эхо" за декабрь 2014 года.