Про город и музыку

Расскажу.
В старом городе, где мастерят флюгера
Не для собственных нужд, а всего лишь затем, чтобы ветер
Мог играть, как ребёнок, - поскольку лишь ветру игра
Разрешается; где невозможно, вскочив на рассвете,
Звонко петь о любви по велению сердца - всегда
Под надзором, в конкретное время, в положенном месте;
Где минуты текут еле-еле, но вряд ли года
Отличишь от минут: в полутьме обмывают и крестят,
А как будто всего через миг обмывают и в лоб
На прощанье целуют... -
Так вот, в этом городе тихом
Вообще не живут - всё, что дух, разбивается об
Слой материи, не выходя ни вопросом, ни криком.

Этот город, возможно, давно уже стёрт, заменён
На похожий - другой - отражённый кривым зазеркальем,
Не хранящим ни истинных лиц, ни реальных имён
Даже тонко прочерченным хною рисунком наскальным -
Лишь легенду, к которой лепило, смеясь, завитки
Самых странных фантазий, бликующих стёкол-обманок.
Да, я там родилась.
Невозможно живою - таких
Город метит, старается вымарать напрочь из гранок
Бытия, чтобы им никогда не сумел завладеть
Вирус жизни, звенящий в подвздошье пластинкой из меди.
Но однажды пришёл человек - и сумел разглядеть
Страшный, истинный Гаммельн, знакомый лишь маленьким детям
До него.

Это было давно, много жизней назад,
Семь столетий назад, и с тех пор накопилась усталость:
Та живая, меня защитившая музыка - за
Тонкой стеночкой рёбер; когда бы и где ни рождалась
Я, она заставляет искать искать тот единственный звук
Той единственной флейты, ложиться на грудь музыканта,
Чтобы вслушаться, жадно следить за движением рук,
Напряжением губ - как за скрытным бутоном аканта:
Ну, каков он, расцветший?..
Вверху голубая вода
Замутняется, пенится, всем усложняя задачу.

Понимаешь теперь, что со мной происходит, когда
Начинают играть?
Почему я тянусь к ним - и плачу?