Gerda s revelation

Вот она - рыжая - между рогами бархатными - уселась и понукает: "гони, гони!"
Оленьего бега золотистая поступь, далеко под ногами - огни.

Шаром покатилась луна над деревьями - клубок путеводный, аидова дщерь...

Во дворце ледяном, перед троном чудовища, имя которой Хель -
сидит, собирает. Пальцами озябшими тронет стекляшку - пошла волна:
Хиросима-Нагасаки-Чернобыль. Третья мировая война.
Апокалипсис. Мчатся быстрые кони, высекая копытами смерть.

"Олешек мой, олешенька, постарайся - видишь же, нужно успеть!"
И олень - выбрасывая изломанные, голенастые - тянется, забывает про сон и соль,
сердце выстукивает под ребрами: "боль-но-боль-но-боль-..."

Впереди вырастают из ледяного крошева отвесные стены, ощетинившиеся рвы.
"Милый мой, милый мой, хороший мой, я уже близко - держись, живи!"
Выстраданной весной врывается в заиндевевшее, бьется и плачет, пытается растопить -
но не хватает, на двоих не хватает маленькой детской ее любви...
_________

Видишь ли? На горизонте заревом поднимается огненная туча, выверенная смерть -
это сердце девичье разрывается, чтобы милого отогреть.
И сгорают, распадом в силки захваченные - северного оленя жертвенная душа,
ворона да вороны сердца промозглые, маленькой разбойницы-крепыша
сердце вольное, порохом заметенного, у колдуньи сгорает ее цветник -
все сгорает, что в мире есть доброго и хорошего...

Кай играет в стекляшки - он так привык.
Посреди холодного, безразличного мира, выжженного и припорошенного снежком,
он выкладывает льдинками профиль вечности и не думает ни о ком...