Выпить сразу! против безумия толп. Брэдбери

"Выпить сразу - против безумия толп". Рэй Брэдбери - Таня Левина Ясноокая
 

 
                Мистическая новелла. Перевела с английского: Таня Левина Яснооокая

               
   
   Стояла адски жаркая июльская ночь.
   Это была одна из тех самых душных ночей в Нью-Йорке, когда дьявольская жара не даёт уснуть до самого утра. Обливаясь липким потом, ты мечешься в постели без сна до двух часов ночи. Поняв, уже не уснёшь, ты  вскакиваешь, наспех одеваешься и мчишься на улицу, ныряя в ближайшее в метро. Но и там - адское пекло, огненная геенна, внутри которой с визгом и скрежетом мчатся поезда.

  - Ад, - пробормотал Уилл Морган.

  Это и было настоящий ад.

   Жители Нью-Йорка, тысячи мужчин и женщин, изнывающих от жары, также, как и  Уилл, вдруг  ринулись посреди ночи в метро, пытаясь сбежать из каменных джунглей. Они мчались в вагонах метро в поисках океанской свежести и прохлады. Толпы людей сновали с материка на остров, из Бронкса на Кони-Айленд, туда и обратно.  И так каждый день, каждую ночь.  Измученные люди мчались, чтобы  окунуться в волны океана, надышаться свежим солёным воздухом, наполнить себя его силой, чтобы хоть как-то дотянуть до первого спада жары, до Дня Благодарения.

   Вдруг откуда-то со стороны Манхэттена повеяло свежим ветерком. Уиллу захотелось вырваться из метро и слиться с этой прохладой - прямо среди ночи, не дожидаясь рассвета!

  Оглушённый грохотом, Уилл рассматривал на щиты с рекламой зубной пасты.  Белозубые челюсти с маниакальным упорством скалились с глянцевых картинок. Нелепо жизнерадостные куплеты призывали не экономить на здоровье зубов.
 
 "Какой бред", - подумал Уилл.

   Он со стыдом узнавал биения собственной рекламной мысли. Работая в отделе рекламы, он неплохо зарабатывал себе на жизнь благодаря сочинительством этих дурацких стишков и песенок. Хвалебные оды к залежалым товарам вызвали у него чувство острого стыда за своё ремесло.

   Теперь он сполна вкушал поды своего "творчества". Весь путь, пока он мчался в подземке в вагоне метро,  фальшивые улыбки с биг-бордов преследовали его, под аккомпанемент навязчивых песенок, от которых его самого уже мутило до тошноты.

   Громко завизжав, поезд остановился. Рядом, на соседней коллее, сделал остановку такой же поезд.
   И - кто бы мог подумать! Там, у открытого окна, сидел  никто иной, как  Старик Нэд Эминжер!

   Вот уже много лет они работали в одной компании. Хотя они были одногодками, - обоим стукнуло по сорок, - Нэд выглядел значительно старше. Мешки под глазами, мешковатый костюм, рубашка, год назад как вышедшая из моды. В довершение к портрету - следы отчаянной борьбы с облысением и перхотью...

  Уилл Морган высунул голову из окна.

  - Эй, Нэд, сукин сын! Какими судьбами?
  - Уилл, паршивец! С каких это пор ты тут катаешься по ночам?
  - Я-то? Каждый раз, как нападает эта чёртова жара! И так - с сорок шестого года.
  - Вот и я так! Ну, рад был с тобой повидаться!
  - Да ладно врать!

 "Врааать!
  Врааать!
  Врааать!"  - вот и всё, что повторило за ним это эхо в тоннеле подземки.
   
  Взвизгнула сталь, и оба поезда исчезли в подземелье.

  'Странная встреча, - подумал Уилл Морган, - столько лет сидим в одном офисе за соседними столами. Карабкаемся вверх по карьерной лестнице. Соперничаем.  И вот  именно сегодня, среди ночи нам было суждено столкнуться в метро, на полпути к океану, под каменными джунглями Нью-Йорка'.

    *  *  *

  Через полчаса Уилл уже выходил из метро на Вашингтон-сквер. Когда-то здесь был его родной квартал. Прохладный ветерок коснулся лба, и Уилл зашагал  в ту сторону, откуда веяло прохладой.
 
   Вскоре он оказался на тихой заросшей аллее.
   
   Жара мгновенно спала. Здесь, в зелени  деревьев, было градусов на десять ниже, чем в городе.
   Уилл шёл по наитию, следуя за ветром, чтобы не сбиться с курса.
   Порыв ветра вдруг донёс изумительный запах, напомнивший ему ароматы "Ледяного Замка".
 
  Уилл  вспомнил, как ещё мальчишкой, он таскал оттуда кубики льда.  он натирал ими щеки, с визгом засовывая их себе под рубашку, - и его сердце билось часто и гулко. В знойные летние деньки лёд был спасением от жары.
 
  Ветерок вёл его вглубь аллеи.
  Наконец, Уилл  оказался в узком переулке. Вдруг он остановился как вкопанный: так вот откуда веяло этой прохладой, давно забытыми запахами Ледяного Замка!


Он оказался возле небольшого домика с остроконечной крышей и стеклянной витриной.
  В нижнем этаже была старинная прачечная, совмещённая с аптекой.


  Вывеска гласила:
   
  "МЕЛИССА ЖАББ, КОЛДУНЬЯ.
  ПРАЧЕЧНАЯ, ДУШ
  ЕЖЕНОЧНО ДО 9 УТРА.
  СТИРАЮ ВАШИ ПРОБЛЕМЫ.
  СДАЙТЕ УТРОМ СВОИ ЗАБОТЫ,
  ВЕЧЕРОМ ПОЛУЧИТЕ ИХ СВЕЖЕ-УЛАЖЕННЫМИ".
   
  И ниже - шрифтом помельче:
   
  - Чары, заклятья, все виды колдовства
  - Эссенции против ядов атмосферы, и в жару, и в стужу.
  - Настойки для быстрого роста карьеры
  - Бальзамы для манипуляций сознанием босса
  - Эликсиры молодости - вытяжка из мумий, по рецептам древних корпораций жрецов
  - Снадобья от ярости и вспышек гнева
  - Зелья от паранойи для водителей
  - Пилюли от навязчивого желания заплыть в центр океана
  - Капли против безумия толпы.
 
   Уилл дёрнул ручку. Безуспешно. Дверь заведения была заперта. Он решил осмотреть  уличную витрину.
   
  В стеклянной нише были расставлены пузырьки с наклейками:
   
                АБСОЛЮТНО БЕЗУПРЕЧНАЯ ПАМЯТЬ

              СВЕЖАЙШЕЕ ДЫХАНЬЕ ЛАСКОВОГО АПРЕЛЬСКОГО ВЕТРА
 
                ТИШИНА И ХРУСТАЛЬНАЯ ПТИЧЬЯ ТРЕЛЬ
 
      
   Уилл постучал в дверь.

  - Войдите, - отозвался приглушённый женский голос.

  Дверь бесшумно отворилась внутрь.
  Потянуло холодом ледяного склепа. Тусклое освещение  с улицы позволяло рассмотреть просторный пустой зал. В центре зала на трёх кОзлах покоился внушительный брус льда. По бокам ледяной глыбы свисали сосульки.
 
  Ледяной брус  был точно таким же, как в его давних школьных воспоминаниях.

  - Так-так, - пробормотал Уилл.  - Как же это  я сразу не догадался? Ведь это и есть  "Ледяной Замок" Снежной Королевы.

   
                *  *  *
   
  Тогда, в детстве, они называли Ледяным Замком местную скобяную лавку. Никто не знал, для чего хозяина  сделал совершенно невероятную витрину в своей лавке. В глубине большой ниши он выставил огромный ледяной брус. Брус напоминал роскошную ледяную кровать с высокими бортами.
 
   Внутри ледяной глыбы, как в хрустальной гробнице, лежала настоящая, живая женщина.  Поговаривали,  будто она - его жена и что он сам - бывший цирковой иллюзионист. Зачем он выставил на витрине эту ледяную глыбу с женщиной внутри, судачили люди? Кто-то утверждал, что это механическая кукла на батарейках. Просто рекламный трюк. Для привлечения клиентов.  Так или иначе, но все сходились на том, что хозяин скобяной лавки немного "не в себе".


  Бывало, как только стемнеет, Уилл и ещё четверо мальчишек тайком убегали из дому - поглазеть, как сладко улыбается она во сне, лёжа в своей ледяной опочивальне. Женщина имела собственное имя.  На стенке бруса хрустальными выпуклыми буквами было выведено:

                "Мисс С.НЕЖНАЯ".

   Каждую ночь она ждала в своей снежно-ледяной постели,  - точно как настоящая Снежная Королева. Глаза её были закрыты. Однако, грудь вздымалась и опускалась при каждом вздохе. Вот это был фокус так фокус!

   ...И опять всплыли его школьные воспоминания о тайне  Ледяного Замка. Это был совсем иной, хрустально-прозрачный мир, будто вырезанный из снежных зимних видений. И даже в летнюю жару, эти давние полу-сны, полу-воспоминания навевали нежность, покой и прохладу...

   Много жарких ночей в то лето простояли они у витрины Ледяного Замка. Пятеро четырнадцатилетних мальчуганов, стояли, как зачарованные, уставившись на спящую королеву льда и снегов. Одним из его школьных друзей был Нэд.  Подростки дышали на стекло, подёрнутое морозными узорами инея.  Уиллу казалось, что жар его дыхания вот-вот растопит ледяную усыпальницу Снежной Королевы. Но лёд заколдованного  Замка никогда не таял.
   
                *  *  *
 
   Луна  освещала переулок. Уилл вошёл внутрь. Входная дверь аптеки оставалась открытой.  Свет луны падал внутрь помещения, частично освещая его.  Уилл сделал пару шагов вглубь и оказался в пустом просторном холле с узкой лестницей на второй этаж.  Посреди холла высилась ледяная тумба.

  "Господи, ну, конечно, - всё так и есть! Всё так же, как и было, - изумился Уилл. -  Это же бывшая скобяная лавка, наш волшебный Ледяной Замок! Всё та же ледяная глыба! Только теперь она не в витрине, а в центре холла. Знакомые очертания - точеные линии, восхитительная плавность шлифованных углов ледяной кровати".
 
  Если так, то внутри - должна быть она, его Снежная Королева из давних детских видений.

  В полутьме Уилл коснулся рукой ледяной глыбы.  Полу-прозрачное ложе было пусто. Но ведь женщина как будто только что была внутри! Неужеи она взяла и выпорхнула из своей обледенелой усыпальницы? Выпорхнула и исчезла.

  Куда же она могла  подеваться?

  - Я здесь, - ответил женский голос.

   По ту сторону ледяного склепа, в дальнем углу зала, двигались тени...

  - Хорошо, что вы пришли! - сказала женщина. - Войдите. Закройте дверь.

    Уилл затворил входную дверь, и стало совсем темно. Он слышал, но не видел хозяйку. Только шорохи и тени. Он чувствовал, что она где-то рядом, среди этих теней. Стоит протянуть руку - и он ощутит её прохладное тело, по-прежнему юное и упругое, если столько времени покоилось в ледяной усыпальнице. Он чувствовал, что они стоят по разные стороны ледяного бруса. Уилл топтался, не зная, с чего начать.

  - Итак. Вы пришли. Но зачем? - произнёс её голос.
  - Не знаю. Жара доконала. Вышел побродить. Зашёл в метро. Почуял прохладный ветерок - пошёл по следу.  Ноги сами привели меня сюда. Крыша съезжает, что ли?
  - Хорошо, что вы пришли, - повторила она. - Как раз вовремя. Я помогу вам. Вы ведь прочли мою вывеску?

  - Колдунья? - засмеялся Уилл. - Полагаю, это шутка. Рекламный ход. Экстрасенсы,психоаналитики, астрологи, - я не верю им ни на грош. Куда меня только ни заманивали. Друзья обижаются, а я убеждён: доктор Фрейд - шарлатан и прохвост, дерущий лёгкие деньги с простаков. Слава Богу, он уже двадцать лет как в могиле, а с ним заодно убрались и вся его шарлатанская братия.

  - Дайте мне вашу руку! - попросила она.
  Он протянул ей руку в темноте. Невидимые пальцы коснулись его ладони. Рука были нежной и прохладной, как у маленькой девочки, достававшей мороженное из холодильника.
  .
  - Ерунда, - усмехнулся Уилл. - Я не верю,  - ни в гадания, ни в магию, ни в колдовство.
  - Я не гадаю  на картах, Уилл.
  - Уилл? Откуда вы узнали моё имя?
  - Это было не сложно.
 
  - Вы просто случайно угадали.

  - Оно написано у вас на руке.
  - Гм.  Значит, вы утверждаете, что вы колдунья? Прямо средневековый мрак, - засмеялся Уилл. -  Ну, допустим. А чем вы можете это доказать?
   
  - Вы скоро сами убедитесь, - ответила она. -  Не пройдёт и суток.
  - Посмотрим, - улыбнулся Уилл. - Вот вы, объясните мне, что  делать колдунье   в Нью-Йорке, в лето тысяча девятьсот семьдесят четвертого года от рождества Христова?
  - Ну, а тогда ответьте мне вы. Если не в Нью-Йорк, то где ещё людям так нужна помощь ведьмы? Вы посмотрите на толпы этих несчастных, обезумевших людей. Разве они не жертвы Нью-Йорка? Разве они не сходят с ума от "прелестей" этого города-монстра?
    - Что-то в этом есть. Сейчас тут все  немного свихнулись... Ну, а сами-то вы - как, ещё не "того"?

   - Нет, - засмеялась она. -  Я колдунья, и этим всё сказано. Вообще-то, официально, это аптека. Здесь много лекарственных трав. Но что поделать? Такое ремесло как "ведьма", не выбирают.
 - С чего вы взяли, что вы ведьма?

  - Каждая ведьма рождается на истинные нужды своего времени. Меня породил сам Нью-Йорк. Ведьма выходит из недр его преисподней. Все самое отвратительное, что есть в этом городе, -  и велело мне явиться на свет.
  - Чушь, - сказал Уилл.
  - Разве? Вот  вы, как только поняли, что сходите с ума, сами нашли дорогу ко мне.
  - Я просто искал прохлады.
  - Дайте-ка мне другую руку, Уилл, - попросила она.
 

   Её лицо в полутьме казалось в призрачно-холодным. Он почувствовал, как взгляд её скользит по его дрожащей ладони.
 

  - Ну, почему, почему вы так долго не приходили? - спросила она печально. - Вы и так уже почти опоздали. Слишком поздно. Остаётся менее суток.
  - Поздно? Для чего?
  - Чтобы спасти вас. Завтра вы потеряете всё. Сегодня  - ваш последний шанс, - сказала она
  - Это просто ваши фантазии.
  - Нет. Вы должны поспешить. Ещё немного, и вы уже не сможете принять мой дар.
  - Какой ещё дар? - Сердце его бешено заколотилось.
   
  - Душевный покой, - ответила она. - Безмятежность. Тишину среди бедлама.  Счастье. Успех.

   Вы спросили, зачем я здесь, в это адское жаркое лето?

Я - лишь дитя порока,
ядовитого ветра,
прильнувшего к телу
Восточной Реки,
покрытой зловонными
пятнами нефти.
Но дитя этой Тьмы -
внезапно восстало
против  сил,
что его, породили...
против ярости   
и безумия
толп.

  - Поясните.

  - Вы ведь встречали людей, готовых затравить, загрызть всех вокруг? Их и злоба, зависть и ярость - она-то и произвела меня на свет! Но я знаю, как помочь этим несчастным. Мое колдовство обращено вспять, против сил тьмы, породивших меня. Подобное лечится подобным. Это -  магия подобия. Она действенна... и она не может навредить.

  Я готовлю снадобья против смрада ночей, отравленных миазмами гниющих помоек Нью-Йорка... Мельчайшие дозы ядов, растворенных в сыворотке крови больных, способны вывести токсины из их измученных тел. Фильтруя их лимфу, я готовлю вакцину из шлаков их собственной желчи. И это самое эффективное противоядие от той отравляющей злобы, что разъедают их изнутри...

 - Я этого не понимаю - пробормотал Уилл.
 - Это как напоить змею её же ядом.
 - Ужас.
   
 - Да. Но именно так и изгоняют 'бесов' сознания. Мне жаль этих несчастных, гниющих заживо в нечистотах собственных мыслей.
 - И как вы это делаете?
  - Я нашла древнейшие рецепты жрецов. Освоила, как добавить пациентам в плазму их крови  целебные анти-тела - против язв и пороков, разрушающих их изнутри. Это даёт им стойкий иммунитет на всю жизнь. Все грехи, все пороки  - всё это можно убрать, стереть, вычистить, - стоит им только захотеть. Алчность, обжорство, пьянство, блуд, уныние, зависть, гордыня и гнев... Всё.
 
   Эликсир молодости - это реальность. Океанская свежесть, морская соль могли бы продлить им молодость тел, разгладить морщины, освежить дыхание, остудить гнев и отрезвить разум. В моих запасах есть средства от всех всех  недугов ума, всех душевных расстройств. От безумия, охватившего сегодня целые толпы людей.
 
  - Не верю. Не лечится это никакой магией.
  - Вы говорите так же, как и те несчастные, загнанные мужчины, приходившие ко мне за помощью. Если бы только они мне поверили! Тогда их ещё можно бы было спасти!
   
  - Ну ладно. А что делать мне?
  - Вы ведь и сами уже поняли, что смертельно больны! Нью-Йорк убивает вас. Разве нет? Манхэттен - это и есть ваш палач. Но я могу исцелить и защитить вас, став вашим щитом

 -  Каким же образом? - воскликнул он.
   
  - Уилл, я всему вас научу. Я стану вашим Хранителем.

Как невидимая свора гончих псов,
защита моя окружит вас кольцом
и последует за вами повсюду.
Грохот метро больше никогда
не затронет вашего слуха.
Ядовитые газы и выхлопы
больше не отравят вам лёгких
и не смогут выжигать глаза.
Вода из холодильника в вашем офисе
будет сама превращаться
редкие благородные  вина.
Я научу ваш язык ощущать за обедом
вкус самых спелых фруктов из райских садов.
Ни один грабитель не тронет вас -
какой-нибудь коп всегда окажется рядом.
Вы станете везунчиком.
Такси будет останавливаться
прямо возле вас,
не успеете вы и глазом моргнуть,
а оно уже здесь.
Вам предложат самые удобные места
на лучшие концерты -
стоит  вам просто заглянуть
в театральную кассу.
Зелёный свет светофоров,
как по команде, загорится
для вашей машины
по всем площадям и проспектам,
начиная с 58-й авеню.
Везде всегда вам будет
гореть зелёный свет -
но только...
если только я буду с вами!
Решайтесь.

    Уилл молчал.

  - Если вы останетесь со мной, ваш дом станет тенистой долиной в тропических джунглях. Я наполню его пением птиц и словами любви. Прохлада останется с вами с начала июньской жары до последнего часа Праздника Урожая. Прохлада будет с вами все лето. И пока в поездах к побережье мимо вас будут тащиться полуживые трупы, - пассажиры, раздавленные жарой,  мы с вами  будем  свежи и полны сил.
   
  Спальни будут полны хрустального звона. В кухне, прохладной, как чум эскимоса в июле, всегда найдется мороженное в вине с шампанским.
  А хотите - клубничный коктейль со взбитыми сливками -  только в детства мама умела взбивать его вам. Такой сейчас его подают только у Ротшильда в ресторане "Шато Лафит".

 Свежие абрикосы круглый год.
   
  На завтрак - стакан апельсинового сока после освежающего ночного сна. Холодное молоко на завтрак... А на полдник - влажные поцелуи с ароматом прохладных персиков. А под боком, как говаривала незабвенная Эдит Уортон, всегда будет самое вкусненькое - мое прохладное тело вкуса слив, покрытых инеем. Что скажете, Уилл? - улыбнулась она.

 - Круто,- выдавил из себя Уилл. - Но так не бывает.
 - Бывает. В любой невыносимый день, когда вам захочется улизнуть с работы пораньше, один звонок вашему шефу, и вас отпустит. А скоро вы и сами станете боссом. Над всей вашей компанией.

  Вы будете уходить домой, когда вздумается, зная, что на обед вас ждёт холодный цыпленок с вином и фруктами и сладкий десерт. Этим десертом буду я. Зимой всё будет наоборот - вам будет тепло и уютно со мной. Снежинки на улице будут и таять на ваших ресницах. Вы будете всегда возвращаться в наш тёплый уютный дом. Очаг, хранимый с любовью, никогда не остынет.

   'Мой милый пёс, приляг у моих ног на ковре у камина'...

  Уилл, у вас будет всё, что нужно для счастья.  А взамен я прошу немногое.
  - Что?
  - Вашу душу.
   
  Он вздрогнул, чуть было не отбросив ее руку.
   
 
  - А хотите, я прямо скажу вам, чего я действительно от вас хочу? -
  - Сделайте милость, - пробурчал Уилл.
  - Женитесь на мне, - сказала она.
 
   'То есть, продайте мне вашу душу?' - подумал он.

   Она прочла вопрос в его глазах.

 - А разве не этого вы ожидали? - Она залилась серебристым смехом. - Вы, что же, хотите всё это даром,  по волшебству? Просто так, ни за что? - Она помолчала и добавила:

  - Душу нельзя продать, - ответила она на вопрос, заданный в его мыслях. - Продав, ты теряешь ее безвозвратно. Навсегда. А потеряв, уже никогда и нигде не найдешь.

  - Я её и не продам.
  - Уилл. Но ведь душу можно и подарить. Подарить в обмен на такую же человеческую душу.
   Уилл закашлялся.
   Жестом руки она остановила его кашель.
  - Неужели я прошу слишком многого? - воскликнула она.- За всё, что готова вам дать?
  - Я должен это обдумать! - сам того не заметив, он отступил на шаг.
   
  Теперь её голос звучал очень печально:
  - Если вам обязательно нужно обдумать дело заранее, оно никогда не будет сделано.

  - Но ведь я совсем не знаю вас. И я не вижу вас. Я не знаю, верить вам или нет.

  - Когда вы открываете новую книгу, вы ведь уже с первой страницы знаете, интересно вам или нет. Если книга  не захватила вас с первых строк, выкиньте её.
    Или пьеса. С первых реплик актёров она либо нравится вам, либо нет. И если нет,  - просто встаньте и уйдите. Иначе в конце вы будете зевать от скуки, пока вас не сморит сон.
    А женщина? Любой мужчина отличит в толпе красивую женщину сзади, бросив ей вслед лишь мимолетный взгляд. А счастливую жизнь - разве можно спутать с неудачной?
    Я принесу вам счастье, удачу и успех. Сегодня удача вам будет особенно нужна.

   - Включите свет. Пожалуйста.

Она засмеялась:

   - Здесь нет электричества! Вы же сами сказали - средневековая ведьма. Здесь и есть - полный мрак.
   - Да уж, - усмехнулся Уилл. - И как же вы стираете бельё ваших клиентов?
   - А кто вам сказал,  что я стираю их бельё? - она снова засмеялась. - Да, я стираю. Но не простыни и не рубашки. Я стираю память. Стираю проблемы,  дурные воспоминания, злые мысли, скверные привычки. Стереть можно всё, что тебе мешает.


  - Откуда мне знать, что вы и в самом деле красивы и молоды?
  - Ну, так убедитесь в этом сами!  Просто шагните в темноту.

  - Это сумасшествие.
  - Возможно, - ответила она. - Но вы и так на грани безумия. Оно может наступить уже завтра.
  - Мне нужно время.
  - У вас его нет. Поймите. Дайте-ка ещё раз мне вашу левую руку.

   В кромешной тьме она подошла к нему вплотную.

Уилл послушно протянул ей руку.

  - Скажите. А ваша мать... она ещё жива? - спросила она, касаясь его ладони.
  - Нет. Умерла десять лет назад.
  - О нет, вы ошибаетесь. Она жива! - возразила колдунья.
  - Мне было извещение по почте.

  - Это ошибка. Я знаю точно, что ваша мать жива. Найдите её, Уилл.
  - Откуда вам знать? - спросил он, едва ворочая языком. - Ведь вы недавно в Нью-Йорке, не так ли?

  - Вы правы. Только третье лето.  И за три года в моё заведение зашли только шестеро мужчин. Двое сразу сбежали, как ужаленные. Они боялись мрака. Ещё двое немного постояли, но ушли. Следующий - пятый - приходил дважды, но потом тоже пропал. Шестой, побывав три раза, признался, что ни верит ни в магию, ни в чудеса. Так же, как и вы. Никто мне не поверил.

  - На что же вы жили все эти три года? Если у вас такая катастрофа с клиентурой?
  - Ну, я же колдунья, - засмеялась она. - Колдунья всегда что-нибудь, да наколдует себе что-нибудь на ужин.
  - Скажите. Зачем вам это? Эта дурацкая игра в ведьму? в невидимку?
  - Это не игра. Это трудно объяснить словами.
  - Попробуйте. Я хочу понять.

  - Хорошо. Ведь вам, мужчинам, важно, чтобы вас любили, - не только за ваши деньги, богатство, положение. Но и за вас самих. А мы, женщины, иногда хотим, чтобы нас любили ...не только за нашу красоту.
  - Красота женщины! Перед ней ни один мужчина не способен устоять.

  - Я искала того, кто способен поверить... безоговорочно. Поверить и рискнуть.

  - И какой в этом смысл?

  - Похоже, что никто, увидев любовь так ясно, - вот такую, безграничную, ограждающую от всех забот и печалей, - никто не хочет в неё поверить.
  - Но ведь это только картинки - образы, нарисованная вашими словами. А если это всё ложь?
  - Но и вы создаёте красивые картинки фальшивых улыбок, рекламируя зубную пасту, которая токсична для человека и разрушительна для эмали зубов.  Разве это  - не ложь?

   - Это моя работа, - сказал он.
   - А это - моя жизнь, - ответила она.
   - Это вопрос веры. Веры в чудо. Вы ведь просто хотите, чтобы я поверил в ваши способности к колдовству. А я не верю, - вот не верю, и всё. Я вам сразу честно об этом сказал.
   - А в удачу вы тоже не верите?
   - Нет. Я верю в судьбу. Чему быть, того не миновать.
   - Мужчина, который любит и любим, способен  изменить свою судьбу. Любовь - это и есть щит...
 
   - Любовь? Да и в любовь я что-то не очень верю.
   - Потому вы и вошли в мою жизнь.
   - Где вы живёте?
   - В этом доме. На втором этаже, над аптекой. Сегодня - последняя ночь. Неизвестно, где мы оба окажемся завтра в полночь.

     Уилл  пропустил её слова мимо ушей.

    - Я хочу вас разглядеть. При свете.
    - Говорю же, электричество уже отключено.   Аптеку закрывают. Ровно в 12 ночи, согласно договору аренды. Хотя свет мне  и не нужен. Я вижу в темноте, как днём.
   - А я - нет. Потому и прошу. Зажгите хотя бы свечу.
   - Нет. Просто возьмите и рискните. Шагните в темноту.

   - А если я сделаю ложный шаг? Я не хочу ошибиться.

   - Уилл! Да неужели вы не можете угадать по голосу? Не можете? Как же мне жаль вас!  Бывают моменты, когда решать нужно молниеносно. Если вы не поверите мне сейчас,  боюсь, что завтра я уже не смогу вам помочь.

  - Я должен всё обдумать. Можно, я вернусь к вам сегодня ночью? Что значат какие-то двадцать четыре часа?
  - Для человека в вашем возрасте - может быть, всё.
  - Мне только сорок!
  - Я говорю о вашей душе. А для души это может оказаться слишком поздно.
 
  - Я умру?
  - Смотря что вы называете жизнью.  В каком-то смысле, да. Завтра в полдень вы можете потерять всю свою прежнюю беспечную жизнь. И тогда толпа с её безумием может вас поглотить.  Не уходите. Останьтесь со мной.
  - Дайте мне хотя бы день. Мне нужно подумать!
  - Хорошо. Дело ваше. Думайте. Но теперь уже на свой страх и риск. С этой минуты я уже ничего не могу обещать вам наверняка.  Никаких гарантий с моей стороны!
 
  - О Боже, помоги мне, о Боже мой! - взмолился Уилл, закрывая глаза. Его сердце бешено стучало.
  - Вы просите небо о помощи, но при этом сами не хотите её принять. Вы как одряхлевшее дитя. Как жаль, Уилл. А теперь вам лучше уйти.
  Она засмеялась, и печальный смех её был тронут горечью.
 
  - Не могу уйти. И не могу остаться. Я будто завис в расщелине миров.

  - Вы просто трусите. А знаете, почему? Город поселил в вас вечный страх. Какой-нибудь молодой деревенский парень - чистый душой, простой, как дождь и ветер, как земля и зёрна пшеницы, - тот, наверно, не испугался. Он  бы принял меня, не раздумывая, - он был рискнул  и остался со мной навсегда. Но житель Нью-Йорка? Скептик, измученный желчью и подозрениями, - как ему поверить в чувство, если он уже не способен чувствовать?

  - Я и сам не знаю, на что я способен.
   
  - Уилл. Ты просто не можешь расслабиться. Скажи...Ну, а ты, - чем ты хуже его,- того деревенского парня?

О, мой славный путник,
кто бы ты ни был и куда бы
ни держал свой путь,
стань моим  господином!
Остановись и постой,
отдохни и побудь со мной!
Постой в тенистой дубраве
и испей молока моей нежности,
перегнувшись через изгородь,
увитой виноградными листьями.
Останься со мной и останови мой язык,
чтобы я больше не смогла говорить.
Останься и закрой мне рот так,
чтобы я не смогла вздохнуть.
Останься! Я так устала
от пустых обещаний и слов.
Мне, как и тебе, нужна только любовь.
Останься. Прошу тебя. Останься.

  Так пылко звучал ее голос, так нежно, так трепетно, так чарующе, что он понял: если он сейчас же не убежит, он - пропал.

  - Жди меня  завтра в полночь! - крикнул он, выбегая в темноту аллеи.

                *   *   *

  В дверях Уилл обо что-то споткнулся. Это была острая сосулька, отколовшаяся от бруса.
  Он наклонился, поднял её и кинулся прочь.
  Тяжёлая дверь заведения  Мелиссы Жабб захлопнулась за ним.
  Свет в прачечной на секунду мигнул и погас.

  'Значит, она она солгала? Или это была свеча?
  Уродина, - ругал он её на бегу. - Старая ведьма! Лгунья! Обманщица! Да кому она нужна? Наверняка ведь страшилище! Страшнее чудовища! Только морочит людям голову! Старая карга! А что же ещё я должен думать? Чёртова ведьма! Спряталась в свою ледяную могилу! Погасила свет! Наврала мне с три короба! Чисто рекламная утка! Все это враньё - от начала до конца! Ложь!'

*  *  *
   
  Разгорячённый, он едва не сбил с ног ночного прохожего. Парень был ему до боли знаком.
 
  'О Господи, да кто это? Неужто опять Старик Нэд?

 
   Они столкнулись прямо посреди аллеи и замерли, вытаращив глаза от удивления.
 
 
  "Нэд Эминджер - в который раз за последние сутки! Не слишком ли часто мы стали встречаться - а, Старина Эминджер? - думал Уилл.

   Налетев друг на друга, сослуживцы чуть не упали.


 "Тут сам еле жив, а ещё - НА тебе! - Старик Нэд. - Принесла нелёгкая.
 
 
  - Ты чего сюда притащился, старик Нэд? Выслеживал меня?

   
  Нэд едва ворочал языком. Он не был пьян. Смертельная устаость превратила его в зомби.
  Уилл всё понял. Этот безумный лунатик с остекленевшими глазами, Нэд Эминджер, плёлся за ним по пятам.  С ним творилось то же самое. Он явился сюда в  поисках той же прохлады Ледяного Замка.  Мокрая от пота одежда прилипла к его телу, лицо блестело от испарины.  Подошвы ног припеклись к ботинкам и, распухшие, скрипели от влаги.  И шёл он явно по его, Уилла, следам.
 
   Уилла затрясло от злобы. Он схватил Старика Нэда за шиворот,  развернул лицом к переулку  и сильно толкнул в  сторону дома колдуньи. Тот едва не упал.
 
  С невидящим взглядом, смертельно усталый,  Нэд послушно заковылял к переулку.
- Давай, старик, топай! Вон туда! Там как раз для таких, идиотов, как ты!
   
   Уилл обернулся. Не загорится ли  свет там, в конце переулка, в окнах домика колдуньи? Так и есть, свет приветливо мигнул и зажёгся!

  - Эй,  Нэд, погоди! - крикнул ему вслед Уилл, уже пожалев о своей злой шутке. - Не ходи туда, старик. Слышишь? Там живёт старая злая ведьма. Она надурит тебя, так же, как и меня.

  Но Старик Нэд не обернулся.

   Начинался рассвет.