Bellerophonte - греческий дух латинской буквы

…Необула, кто-то разлил молодой мёд и вытер стол твоей пряжей…
Молчит. Римская девочка носит чужое имя, плачет, прячет слёзы
от строгого опекуна. 

Её можно окликнуть только изнутри, и так делает Гебр.

Юный липариец смывает масло с предплечий, по пояс в реке,
Тибр купается в Гебре. Мяч сегодня едва не задел верхушку
                алтаря бога войны,
довольной улыбкой течёт Марсово поле!
Жара, Тибр полон мужского пота.
По Гебру на лире плывёт голова Орфея .

Посадка изящной головки Необулы – ему навстречу,
дрожат булавки в причёске.
Гебр затмит бесстрашием Беллерофонта, в оленьей чаще
принимая на копьё дикого зверя.               

Но ножка Необулы приросла к колесу прялки. 
Ещё 40 иоников  для новой нити:
до одури, два коротких, два долгих усилия…
Взгляд девушки похож на спинку языка.

Она совершенна, в ней бугор внутренней силы –
языки всадника,
костные деревца крыльев его коня,
пузырьки неба на копытах.

Она латинский язык.

Необулу теснит греческий ангел. Он её внутренний скульптор,
но – не бережный, оголтелый. 

В кольце ионического ритма прялки –
движения, ракурсы, голоса, и льётся мёд. Кто пролил мёд?   

    – Bellerophonte!  – окликает Необула, пропевая
    греческий долгий гласный  там, где не может быть латинской долготы.

Дух в букве
пробуждается,
вскрикивает,
растёт, гладя пальцами карликовые Капитолийские холмы. 

Необула обнимает передние ноги Пегаса.

____
 
Когда Орфея растерзали, его голова попала в реку Гебр.

Ионики – греческий стихотворный размер, в котором две стопы краткие, две долгие, чередуются нисходящие и восходящие стопы. Иониками написана ода Горация «К Необуле» (Carmina III. XII), римский поэт прибегнул к этому размеру единственный раз.

Беллерофонт (Беллерофонта) - античный герой. Победил верхом на Пегасе Химеру. Пытался подняться с Пегасом на небо, но был сброшен им.


Долгий греческий гласный на месте краткого латинского:

Neobule, Liparaei nitor Hebri

simul unctos Tiberinis umeros lavit in undis,
eques ipso melior Bellerophonte

                Horatius. Carmina III. XII.