А КОГДА МЫ УСТАЁМ
А когда мы устаём,
Мы ведь песен не поём.
Мы калачиком лежим
И приветствуем режим.
Где ты, доктор Айболит?
Даже пятка не горит!
Где-то в ней была душа,
Да растоптанной ушла.
5.02.2016 г.
А когда мы устаём
© Copyright: Валерий Новоскольцев, 2016
Свидетельство о публикации №116020511989
Свидетельство о публикации №116020511989
Рецензии
о. Андрей Логвинов
-
Ангел
Когда на сердце одиноко
И давит жизнь, мечты круша,
Знай то, чего не видит око:
Хранима Ангелом душа.
Как пламень, молнии чудесней,
Стремителен его полёт.
Душа, забыв земные песни,
В объятьях Ангела – поёт!
Мы никогда не одиноки!
Уйдёт с лица печальный вид:
Нас Ангел все земные сроки,
Как мать, в объятиях хранит.
21.11.05
Денёк золотой
Подарился нежданно денёк золотой!
В сердце вновь улыбнулась свобода.
А вчера – вон как нас заливало водой
с разъярённого небосвода!..
И такой он промытый и тёплый, денёк! –
в октябре – а как будто в апреле…
Вот и впредь бы
побаловал милостью Бог
в час, когда мы и ждать расхотели!..
13.10.09
Как птичий рынок я…
Как птичий рынок я: во мне слова
живут, и щебеча и распевая.
Я – то не слышу их, а то, едва
услышав, записать не успеваю.
Вот так и появляются стихи.
И тем готовые различны вещи,
что есть на крик простые петухи,
а есть чуть слышный голос птицы вещей.
Подвиг
Над окопом, как спичка над вечностью,
Нас, как будущее возлюбя,
Кто-то чиркал собой по Отечеству:
– Принимаю огонь на себя!
Тем и живы, пока человечностью
Нам дано, свою малость губя,
Право чиркнуть собой над беспечностью,
Принимая беду на себя.
1986
Не хотел
Не хотел я твоей беды.
Не искал своего величья.
Но остались мои следы
В полосе твоей пограничной.
За порогом твоим – обрыв
Чёрной бездною преисподней...
Я не видел ядерный взрыв –
Я его пережил сегодня...
Преподобный Сергий
Простой деревянный потир,
С которым служил литургию.
Подрясник, протёртый до дыр.
Распятья черты дорогие...
Простой старорусский мороз,
Привычно горчицей деручий.
До крыши снегов купорос,
И бор по-медвежьи могучий.
Обычен твой труд день-деньской,
Согретый молитвой при этом.
Привычен Димитрий Донской
К тебе на коне за советом.
Наплыв богомольцев не мал.
Обычна народа промашка,
Который тебя принимал
Сперва за простого монашка.
А ты и по правде простой,
Хотя и боярского рода:
Гордыню и спесь с прямотой
Гонял, как ворон с огорода.
И немногословность твоя,
И голос твой вовсе не зычный,
И мысль до корней бытия,
И прочее всё –
как обычно.
20.12.04
Марина Сергеева-Новоскольцева 13.08.2024 13:49 • Заявить о нарушении
-
Ангел
Когда на сердце одиноко
И давит жизнь, мечты круша,
Знай то, чего не видит око:
Хранима Ангелом душа.
Как пламень, молнии чудесней,
Стремителен его полёт.
Душа, забыв земные песни,
В объятьях Ангела – поёт!
Мы никогда не одиноки!
Уйдёт с лица печальный вид:
Нас Ангел все земные сроки,
Как мать, в объятиях хранит.
21.11.05
Денёк золотой
Подарился нежданно денёк золотой!
В сердце вновь улыбнулась свобода.
А вчера – вон как нас заливало водой
с разъярённого небосвода!..
И такой он промытый и тёплый, денёк! –
в октябре – а как будто в апреле…
Вот и впредь бы
побаловал милостью Бог
в час, когда мы и ждать расхотели!..
13.10.09
Как птичий рынок я…
Как птичий рынок я: во мне слова
живут, и щебеча и распевая.
Я – то не слышу их, а то, едва
услышав, записать не успеваю.
Вот так и появляются стихи.
И тем готовые различны вещи,
что есть на крик простые петухи,
а есть чуть слышный голос птицы вещей.
Подвиг
Над окопом, как спичка над вечностью,
Нас, как будущее возлюбя,
Кто-то чиркал собой по Отечеству:
– Принимаю огонь на себя!
Тем и живы, пока человечностью
Нам дано, свою малость губя,
Право чиркнуть собой над беспечностью,
Принимая беду на себя.
1986
Не хотел
Не хотел я твоей беды.
Не искал своего величья.
Но остались мои следы
В полосе твоей пограничной.
За порогом твоим – обрыв
Чёрной бездною преисподней...
Я не видел ядерный взрыв –
Я его пережил сегодня...
Преподобный Сергий
Простой деревянный потир,
С которым служил литургию.
Подрясник, протёртый до дыр.
Распятья черты дорогие...
Простой старорусский мороз,
Привычно горчицей деручий.
До крыши снегов купорос,
И бор по-медвежьи могучий.
Обычен твой труд день-деньской,
Согретый молитвой при этом.
Привычен Димитрий Донской
К тебе на коне за советом.
Наплыв богомольцев не мал.
Обычна народа промашка,
Который тебя принимал
Сперва за простого монашка.
А ты и по правде простой,
Хотя и боярского рода:
Гордыню и спесь с прямотой
Гонял, как ворон с огорода.
И немногословность твоя,
И голос твой вовсе не зычный,
И мысль до корней бытия,
И прочее всё –
как обычно.
20.12.04
Марина Сергеева-Новоскольцева 13.08.2024 13:49 • Заявить о нарушении
Валерий Новоскольцев
-
ПОЭМА «NEW EUROPE.RU»
2001 г.
-
В декабре в той стране снег до дьявола чист,
И метели заводят весёлые прялки.
Был человек тот – авантюрист,
Но самой высокой и чистой марки...
Сергей Есенин «Чёрный человек»
1.
И когда его привели в кабинет,
Где рыбка пиранья по вертикали
Металась в колонне воды и стекла,
И эта женщина пожилая
Ему сказала, что он – поэт,
Авантюрист усмехнулся, но мы-то знали,
Что в старых мехах вина уже нет,
Что их – собаками – разорвали,
А он боялся с детства собак…
Но всегда получалось так, как хотелось –
И если пелось ему, то пелось,
А если мечталось, он пил коньяк.
Поэт посмотрел с ней на потолок,
С этой женщиной очень странной,
И оба увидели – новые страны
И новое небо, и новый Восток.
Она сказала, что он – пророк,
Пророк ответил: не входит в планы!
Но что-то, взятое с потолка,
Уже обживало его пространства.
Стала творить чудеса рука,
И он уже никого не боялся,
Кроме, пожалуй, своей жены,
Кроме снов и соседей в доме…
Нет пророка внутри страны,
А что снаружи не знал он, кроме
Этих Балканских разбитых гор,
Где монахи сербские
И другие местные жители
Ещё сохраняли малую родину
И прятали руку Йована Крестителя
От финансистов Мальтийского ордена…
Но время его к нему пришло
После того, как открылось сердце.
И понял он, что лечь на крыло
Ему придётся, как было в детстве,
Когда в его родовом гнезде
Его муравьи сражались с чужими,
Когда купалось солнце в воде,
Когда деревья были большими,
Когда он любил под звуки дождя
Смотреть на мир из размытых окон,
Когда он знал, что слово «нельзя» –
Это, по-взрослому, значит «плохо».
2.
И эта сила, что в нём была,
Едва свои расправляла крылья…
И если женщина с ним спала –
Утром она от него уходила,
Но он оставался в её душе
Красным цветком и знаком вопроса.
Он грешником жил на грешной земле,
Босыми ногами ступал по золе
Чужих пепелищ, оставаясь с носом.
Он стал Бержераком де Сирано.
Он стал Дон Жуаном без донны Анны.
Но чёрное солнце взошло над страной
Убитой, растащенной, окаянной…
И зарево это – Последних Времён –
Окрасило кровью белые флаги.
Дешёвым вином заполнены фляги.
В патронник послан первый патрон,
А он ни разу не был влюблён…
И в губы его целовали – бл.ди.
3.
И встала в небе его звезда
Красным комком над землёй остывшей.
Белели снега, чернела вода,
И звёзд в воде отражались – тысячи!
Но эта была огромной, как мир,
В котором он жил, где его мотало.
Он поднял глаза и открыл забрало,
И рухнули стены его тюрьмы.
И Бог, который в нём жил всегда,
Которому он не умел молиться,
Ему сказал, что эта звезда
В народе зовётся – Звезда-Жар-Птица,
И что последний Иван-дурак
На самом деле – Иван-царевич,
Что старым царствам цена – пятак,
Что пастухам эти овцы верят…
Что так написано на роду:
Кому – в пастухи, а кому – в пророки,
Что верить нужно в свою звезду
И счастье своё искать на Востоке.
И плотной белой слепой волной
Его омыло и разорвало.
Звезда погасла – мир стал иной.
И в этом мире его не стало.
4.
Пёс возвращается на блевотину.
Годы меняем на фотографии.
Чтобы любить – покидаем родину,
Чтобы дожить – присягаем мафии.
Рухнули стены – гуляем голыми,
Смотрим толпой кто куда пописает.
Это вчера воротили морды мы,
Не признавая шалав актрисами.
Всё изменилось. В какую сторону?
Отрихтовали орлов, казалось бы,
Но голубей заклевали вороны,
Школьных подруг утащили в заросли,
Трахнули всех, кто ещё шевелится.
Что остаётся живым? – надеяться!
Вот они стандарты новые,
Вот они штандарты классные!
И поющие – в терновнике,
И дающие – по-разному,
Ибо всё горизонтальное
В относительности нынешней
Раньше было вертикальное,
До того, как стало выпимши.
Но на песенках таких невесёлых
Не уедешь далеко (или близко).
Вымирают – города, как и сёла;
Не летают – высоко, как и низко.
Мир становится шагреневой кожей,
И куда – в калашный ряд – с нашей рожей…
5.
Государство – это любовь! Умерла?
Чей там Орёл лишился крыла?
Как он живёт, безголовый?
Чем он питается? – словом.
Словом и нами. А наши слова
Орлу – ни рыба ни мясо – трава!
Травка, которую курит она…
Та, что своё получит сполна
Или уже получила.
Та, что ещё не решила –
То ли остаться в холодной стране,
То ли отдаться и выиграть втройне,
То ли на всё это плюнуть,
Сесть за компьютер и думать.
Рот – на замке, и руки – замком.
Мысль появляется с первым дымком
И поднимается немо.
Так отделяется наша душа
И улетает на три этажа –
Выше, чем первое небо.
Там, между первым и между вторым,
Столько пространства, что стать молодым
Также легко, как остаться
В этих зелёных и вечных полях…
Столько поэтов застряло в дверях
Этого царства,
Имя которому – Образ! Мираж!
Что твой четвёртый (высокий!) этаж? –
Зимний привал, приграничье!
Чёрная кошка глядит на луну,
Звёзды в зрачках – на всю глубину,
Пёрышки хрумкает птичьи.
6.
Деву рассматривать лучше нагой!
Станет красавица Бабой-Ягой,
Вечной посредницей в деле –
То политическом, то козырном.
Бабку напоим дешёвым вином –
Будет летать веселее!
Что её тянет на нас ворожить,
В баньке попарить, посторожить,
Что за консалтинг бес-платный?
Память любви безвозвратной?
Снова вернёмся к тому, чего нет…
Нам возвращают какой-то портрет,
Явно не наш – ну так что же? –
Господи! как все похожи…
Так государство – на грудах костей –
Мельницей времени мелет и мелет.
Столько событий и нет новостей,
Столько прохожих, а дома гостей
Год не бывает… Кто и приедет –
Будет нежданным – а хрен ли нам гость!
Водку – на стол, в задницу – гвоздь!
Надо же! Надо ли, Федя?
Выросли мы из пошитых штанов
Штатов, губерний и городов,
Встали атлантами или … ?
«Мы – не таланты! Таланты – не мы!»
Мы – на пороге Последней Зимы
В облаке (образе!) пыли
Этой серебряной, звёздной такой…
Можно потрогать горячей рукой,
Пробовать можно губами,
И не растает она ни фига!..
Небо открылось – упали снега –
И прогремело стихами.
7.
Мы – на пороге Последней Войны.
Наши любимые нам не верны.
Наши отцы – на погостах.
Господи! как всё непросто…
В городе – воздух тяжёлый давно,
Кто-то уходит в ночное кино
С кем-то, которая хочет…
Многого? Малого? – дело в цене.
Мы нарисуем на этой стене
То, от чего захохочут…
Как ни ломали, а вот же – она! –
Эта Бер-блин!-ская Суперстена,
Феникс из нашего пепла.
Все мы – в рассеянье или бегах.
Если живые – то тонем в снегах,
С прочих снимается слепок.
8.
Эта восьмёрка – петля (два кольца!),
Дело не стоило и яйца,
Тело не стоило царства.
Просто хотелось – остаться,
Со-прикоснуться, упасть и взлететь.
Кошка – не птичка! Полёты ей – смерть,
Эти животные танцы…
Танец кошачьего живота!
Быть живодёром? Сниматься с креста?
Трахаться или смеяться?
Странные мысли у птички,
Ей унести бы яички…
А в небе – Сириус с Орионом,
А в ней – Мёбиус с телефоном.
Да и нужно ли это делать?!
Тело твоё остается белым,
Волосы – чёрными.
9.
А ещё на этом свете – всяком –
Друзья и жёны, дети и собаки;
Каждому – по собственной вере,
Потому не стоит нам хлопать дверью,
Мы не вчерашние люди какие-нибудь…
Как там (красиво так) говорилось: «будь»?
Будь! – это не блуд, это команда «Старт»!
Штурман мой! Мой маршрут от карт
Таро не зависит и тем опасен.
Печаль светла, и прекрасно небо!
Оно открывается всем – не подскажут масти
Тому, кто не знает, что тело хлебом,
А кровь вином иногда становятся…
Каждую ночь у тебя – бессонница,
По лабиринтам стихов, по формулам…
Кошка играет мышкой, и в комнате
Можно её не искать ночной.
Чёрная кошка стала ручной.
10.
Вот она – свобода! Сброшена
Эта кожа, лягушачья.
До свидания, хорошая!
Промяукай по-кошачьи
И прощай! Какое зарево
Догорает в поднебесье!
Высота берётся заново
При бубновом интересе.
Вот и твердь земная – где же ты? –
Закрутилась и окуклилась.
Жили так, как будто не жили,
Старая душа обуглилась.
Новая на этих крылышках
По струне летит серебряной.
Музыка звучит неслышная,
Ангелы поют по-прежнему.
Почему мы их не слышали?
Почему в саду оставленном
Мы кормили птичек вишнями,
А себя кормить заставили
С той руки, с которой нищие
Да собаки только кормятся?..
Мы же – первые! – не лишние
И не третии, как водится.
Нам – открытым и разгаданным –
Силы отданы небесные,
А другим телам – неявленным! –
Подчиняются телесные.
11.
Так по крохам, по кровиночке
Точек без и запятых,
По нехоженой тропиночке
Мы уходим – при своих…
На своих двоих – двуногие –
Мы доходим до черты,
За которой лишь немногие
Видят землю с высоты –
Кто Креста, а кто смирения.
Колесница – уноси!
Каждое стихотворение –
Формула «на небеси».
Даждь нам хлеба в день сегодняшний,
Отпусти грехи врагов
И запомни всех не помнивших
Наших умерших стихов!
Мы взлетаем с первым солнышком
В те не зимние края,
Где земля накормит зёрнышком
Вместе с прочими меня,
Где высокие энергии
Не сжигают, а несут,
Где – ни моря и ни берега,
Где других уже не ждут…
В том безвременье отмеренном
Мы займём свои места,
Обретём всё, что потеряно,
В перекрестии креста.
12.
Так по воле – скажите! – чьей
Открываются нам секреты
Тех миров четырёх мастей,
Для которых названья нету? –
Это новое, что старо,
Что известно другим веками…
Но куда там тебе – Таро!
Но куда там другим – стихами
слово врёт!
Если взять за хвост
И прижать его силой этой,
То тогда на любой вопрос
Ты получишь свои ответы.
И посмотришь, со всех сторон,
Сколько белых вокруг ворон,
Сколько – чёрных и полудохлых.
От последних всех больше вздохов.
Валерий Новоскольцев 14.08.2024 17:41 Заявить о нарушении
-
ПОЭМА «NEW EUROPE.RU»
2001 г.
-
В декабре в той стране снег до дьявола чист,
И метели заводят весёлые прялки.
Был человек тот – авантюрист,
Но самой высокой и чистой марки...
Сергей Есенин «Чёрный человек»
1.
И когда его привели в кабинет,
Где рыбка пиранья по вертикали
Металась в колонне воды и стекла,
И эта женщина пожилая
Ему сказала, что он – поэт,
Авантюрист усмехнулся, но мы-то знали,
Что в старых мехах вина уже нет,
Что их – собаками – разорвали,
А он боялся с детства собак…
Но всегда получалось так, как хотелось –
И если пелось ему, то пелось,
А если мечталось, он пил коньяк.
Поэт посмотрел с ней на потолок,
С этой женщиной очень странной,
И оба увидели – новые страны
И новое небо, и новый Восток.
Она сказала, что он – пророк,
Пророк ответил: не входит в планы!
Но что-то, взятое с потолка,
Уже обживало его пространства.
Стала творить чудеса рука,
И он уже никого не боялся,
Кроме, пожалуй, своей жены,
Кроме снов и соседей в доме…
Нет пророка внутри страны,
А что снаружи не знал он, кроме
Этих Балканских разбитых гор,
Где монахи сербские
И другие местные жители
Ещё сохраняли малую родину
И прятали руку Йована Крестителя
От финансистов Мальтийского ордена…
Но время его к нему пришло
После того, как открылось сердце.
И понял он, что лечь на крыло
Ему придётся, как было в детстве,
Когда в его родовом гнезде
Его муравьи сражались с чужими,
Когда купалось солнце в воде,
Когда деревья были большими,
Когда он любил под звуки дождя
Смотреть на мир из размытых окон,
Когда он знал, что слово «нельзя» –
Это, по-взрослому, значит «плохо».
2.
И эта сила, что в нём была,
Едва свои расправляла крылья…
И если женщина с ним спала –
Утром она от него уходила,
Но он оставался в её душе
Красным цветком и знаком вопроса.
Он грешником жил на грешной земле,
Босыми ногами ступал по золе
Чужих пепелищ, оставаясь с носом.
Он стал Бержераком де Сирано.
Он стал Дон Жуаном без донны Анны.
Но чёрное солнце взошло над страной
Убитой, растащенной, окаянной…
И зарево это – Последних Времён –
Окрасило кровью белые флаги.
Дешёвым вином заполнены фляги.
В патронник послан первый патрон,
А он ни разу не был влюблён…
И в губы его целовали – бл.ди.
3.
И встала в небе его звезда
Красным комком над землёй остывшей.
Белели снега, чернела вода,
И звёзд в воде отражались – тысячи!
Но эта была огромной, как мир,
В котором он жил, где его мотало.
Он поднял глаза и открыл забрало,
И рухнули стены его тюрьмы.
И Бог, который в нём жил всегда,
Которому он не умел молиться,
Ему сказал, что эта звезда
В народе зовётся – Звезда-Жар-Птица,
И что последний Иван-дурак
На самом деле – Иван-царевич,
Что старым царствам цена – пятак,
Что пастухам эти овцы верят…
Что так написано на роду:
Кому – в пастухи, а кому – в пророки,
Что верить нужно в свою звезду
И счастье своё искать на Востоке.
И плотной белой слепой волной
Его омыло и разорвало.
Звезда погасла – мир стал иной.
И в этом мире его не стало.
4.
Пёс возвращается на блевотину.
Годы меняем на фотографии.
Чтобы любить – покидаем родину,
Чтобы дожить – присягаем мафии.
Рухнули стены – гуляем голыми,
Смотрим толпой кто куда пописает.
Это вчера воротили морды мы,
Не признавая шалав актрисами.
Всё изменилось. В какую сторону?
Отрихтовали орлов, казалось бы,
Но голубей заклевали вороны,
Школьных подруг утащили в заросли,
Трахнули всех, кто ещё шевелится.
Что остаётся живым? – надеяться!
Вот они стандарты новые,
Вот они штандарты классные!
И поющие – в терновнике,
И дающие – по-разному,
Ибо всё горизонтальное
В относительности нынешней
Раньше было вертикальное,
До того, как стало выпимши.
Но на песенках таких невесёлых
Не уедешь далеко (или близко).
Вымирают – города, как и сёла;
Не летают – высоко, как и низко.
Мир становится шагреневой кожей,
И куда – в калашный ряд – с нашей рожей…
5.
Государство – это любовь! Умерла?
Чей там Орёл лишился крыла?
Как он живёт, безголовый?
Чем он питается? – словом.
Словом и нами. А наши слова
Орлу – ни рыба ни мясо – трава!
Травка, которую курит она…
Та, что своё получит сполна
Или уже получила.
Та, что ещё не решила –
То ли остаться в холодной стране,
То ли отдаться и выиграть втройне,
То ли на всё это плюнуть,
Сесть за компьютер и думать.
Рот – на замке, и руки – замком.
Мысль появляется с первым дымком
И поднимается немо.
Так отделяется наша душа
И улетает на три этажа –
Выше, чем первое небо.
Там, между первым и между вторым,
Столько пространства, что стать молодым
Также легко, как остаться
В этих зелёных и вечных полях…
Столько поэтов застряло в дверях
Этого царства,
Имя которому – Образ! Мираж!
Что твой четвёртый (высокий!) этаж? –
Зимний привал, приграничье!
Чёрная кошка глядит на луну,
Звёзды в зрачках – на всю глубину,
Пёрышки хрумкает птичьи.
6.
Деву рассматривать лучше нагой!
Станет красавица Бабой-Ягой,
Вечной посредницей в деле –
То политическом, то козырном.
Бабку напоим дешёвым вином –
Будет летать веселее!
Что её тянет на нас ворожить,
В баньке попарить, посторожить,
Что за консалтинг бес-платный?
Память любви безвозвратной?
Снова вернёмся к тому, чего нет…
Нам возвращают какой-то портрет,
Явно не наш – ну так что же? –
Господи! как все похожи…
Так государство – на грудах костей –
Мельницей времени мелет и мелет.
Столько событий и нет новостей,
Столько прохожих, а дома гостей
Год не бывает… Кто и приедет –
Будет нежданным – а хрен ли нам гость!
Водку – на стол, в задницу – гвоздь!
Надо же! Надо ли, Федя?
Выросли мы из пошитых штанов
Штатов, губерний и городов,
Встали атлантами или … ?
«Мы – не таланты! Таланты – не мы!»
Мы – на пороге Последней Зимы
В облаке (образе!) пыли
Этой серебряной, звёздной такой…
Можно потрогать горячей рукой,
Пробовать можно губами,
И не растает она ни фига!..
Небо открылось – упали снега –
И прогремело стихами.
7.
Мы – на пороге Последней Войны.
Наши любимые нам не верны.
Наши отцы – на погостах.
Господи! как всё непросто…
В городе – воздух тяжёлый давно,
Кто-то уходит в ночное кино
С кем-то, которая хочет…
Многого? Малого? – дело в цене.
Мы нарисуем на этой стене
То, от чего захохочут…
Как ни ломали, а вот же – она! –
Эта Бер-блин!-ская Суперстена,
Феникс из нашего пепла.
Все мы – в рассеянье или бегах.
Если живые – то тонем в снегах,
С прочих снимается слепок.
8.
Эта восьмёрка – петля (два кольца!),
Дело не стоило и яйца,
Тело не стоило царства.
Просто хотелось – остаться,
Со-прикоснуться, упасть и взлететь.
Кошка – не птичка! Полёты ей – смерть,
Эти животные танцы…
Танец кошачьего живота!
Быть живодёром? Сниматься с креста?
Трахаться или смеяться?
Странные мысли у птички,
Ей унести бы яички…
А в небе – Сириус с Орионом,
А в ней – Мёбиус с телефоном.
Да и нужно ли это делать?!
Тело твоё остается белым,
Волосы – чёрными.
9.
А ещё на этом свете – всяком –
Друзья и жёны, дети и собаки;
Каждому – по собственной вере,
Потому не стоит нам хлопать дверью,
Мы не вчерашние люди какие-нибудь…
Как там (красиво так) говорилось: «будь»?
Будь! – это не блуд, это команда «Старт»!
Штурман мой! Мой маршрут от карт
Таро не зависит и тем опасен.
Печаль светла, и прекрасно небо!
Оно открывается всем – не подскажут масти
Тому, кто не знает, что тело хлебом,
А кровь вином иногда становятся…
Каждую ночь у тебя – бессонница,
По лабиринтам стихов, по формулам…
Кошка играет мышкой, и в комнате
Можно её не искать ночной.
Чёрная кошка стала ручной.
10.
Вот она – свобода! Сброшена
Эта кожа, лягушачья.
До свидания, хорошая!
Промяукай по-кошачьи
И прощай! Какое зарево
Догорает в поднебесье!
Высота берётся заново
При бубновом интересе.
Вот и твердь земная – где же ты? –
Закрутилась и окуклилась.
Жили так, как будто не жили,
Старая душа обуглилась.
Новая на этих крылышках
По струне летит серебряной.
Музыка звучит неслышная,
Ангелы поют по-прежнему.
Почему мы их не слышали?
Почему в саду оставленном
Мы кормили птичек вишнями,
А себя кормить заставили
С той руки, с которой нищие
Да собаки только кормятся?..
Мы же – первые! – не лишние
И не третии, как водится.
Нам – открытым и разгаданным –
Силы отданы небесные,
А другим телам – неявленным! –
Подчиняются телесные.
11.
Так по крохам, по кровиночке
Точек без и запятых,
По нехоженой тропиночке
Мы уходим – при своих…
На своих двоих – двуногие –
Мы доходим до черты,
За которой лишь немногие
Видят землю с высоты –
Кто Креста, а кто смирения.
Колесница – уноси!
Каждое стихотворение –
Формула «на небеси».
Даждь нам хлеба в день сегодняшний,
Отпусти грехи врагов
И запомни всех не помнивших
Наших умерших стихов!
Мы взлетаем с первым солнышком
В те не зимние края,
Где земля накормит зёрнышком
Вместе с прочими меня,
Где высокие энергии
Не сжигают, а несут,
Где – ни моря и ни берега,
Где других уже не ждут…
В том безвременье отмеренном
Мы займём свои места,
Обретём всё, что потеряно,
В перекрестии креста.
12.
Так по воле – скажите! – чьей
Открываются нам секреты
Тех миров четырёх мастей,
Для которых названья нету? –
Это новое, что старо,
Что известно другим веками…
Но куда там тебе – Таро!
Но куда там другим – стихами
слово врёт!
Если взять за хвост
И прижать его силой этой,
То тогда на любой вопрос
Ты получишь свои ответы.
И посмотришь, со всех сторон,
Сколько белых вокруг ворон,
Сколько – чёрных и полудохлых.
От последних всех больше вздохов.
Валерий Новоскольцев 14.08.2024 17:41 Заявить о нарушении
о. Андрей Логвинов
-
Лавина
-
...И потому-то я
сбиваюсь с ног,
ищу слова
не из опоры тленной,
что это мирозданье –
есть предлог
к признанию в любви
Творцу Вселенной!..
16.12.03
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 18:15 Заявить о нарушении
-
Лавина
-
...И потому-то я
сбиваюсь с ног,
ищу слова
не из опоры тленной,
что это мирозданье –
есть предлог
к признанию в любви
Творцу Вселенной!..
16.12.03
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 18:15 Заявить о нарушении
Повторим
-
Сумеру ки, ни мрак, ни свет…
Вода играет и рябит, горит янтарным великолепием осеннего листа, льнёт, обнимает волнующимся мёдом… по золотому Ареалу, пронизывая время, летают ультрамариновые сполохи, исправляя некоторый беспорядок после ночных метаний кисти гения…
М
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 18:50 Заявить о нарушении
-
Сумеру ки, ни мрак, ни свет…
Вода играет и рябит, горит янтарным великолепием осеннего листа, льнёт, обнимает волнующимся мёдом… по золотому Ареалу, пронизывая время, летают ультрамариновые сполохи, исправляя некоторый беспорядок после ночных метаний кисти гения…
М
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 18:50 Заявить о нарушении
Марина Цветаева
-
Не вправе судить поэта тот, кто не читал каждой его строки [можно капслоком – М].
Творчество – преемственность и постепенность. Я в 1915 г. объясняю себя в 1925 г. Хронология – ключ к пониманию.
– Почему у Вас такие разные стихи? – потому что годы разные.
Невежественный читатель за манеру принимает вещь, несравненно простейшую и сложнейшую – время. Ждать от поэта одинаковых стихов в 1915 г. и в 1925 г. то же самое, что ждать – от него же в 1915 г. и в 1925 г. одинаковых черт лица.
-
Трудно терпеть стареньких невежд/невеж, но я оч. стараюсь :)))
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 20:42 Заявить о нарушении
-
Не вправе судить поэта тот, кто не читал каждой его строки [можно капслоком – М].
Творчество – преемственность и постепенность. Я в 1915 г. объясняю себя в 1925 г. Хронология – ключ к пониманию.
– Почему у Вас такие разные стихи? – потому что годы разные.
Невежественный читатель за манеру принимает вещь, несравненно простейшую и сложнейшую – время. Ждать от поэта одинаковых стихов в 1915 г. и в 1925 г. то же самое, что ждать – от него же в 1915 г. и в 1925 г. одинаковых черт лица.
-
Трудно терпеть стареньких невежд/невеж, но я оч. стараюсь :)))
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 20:42 Заявить о нарушении
Не трогайте Россию, господа)
(c)
Не нужно.
Мы как-нибудь сами тут…
Валерий Новоскольцев 14.08.2024 21:03 Заявить о нарушении
(c)
Не нужно.
Мы как-нибудь сами тут…
Валерий Новоскольцев 14.08.2024 21:03 Заявить о нарушении
Мыльные пузыри – хлоп! хлоп! –
лопайтесь)
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 21:28 Заявить о нарушении
лопайтесь)
Марина Сергеева-Новоскольцева 14.08.2024 21:28 Заявить о нарушении
Валерий Новоскольцев
-
ДРУГОЕ
-
Не вдохновенье, а
ДРУГОЕ – тяжёлое – из глубины
Ко мне приходит, в час покоя,
Где истины погружены,
Где в непроизнесённом слове
Пульсирует событий кровь…
Себя вверяя Божьей воле,
Судьбе (потом) не прекословь!
Когда же слово станет плотью,
В своей нетварной красоте,
Мир остановится в полёте,
Разбойник вздрогнет на кресте.
Валерий Новоскольцев 14.08.2024 21:55 Заявить о нарушении
-
ДРУГОЕ
-
Не вдохновенье, а
ДРУГОЕ – тяжёлое – из глубины
Ко мне приходит, в час покоя,
Где истины погружены,
Где в непроизнесённом слове
Пульсирует событий кровь…
Себя вверяя Божьей воле,
Судьбе (потом) не прекословь!
Когда же слово станет плотью,
В своей нетварной красоте,
Мир остановится в полёте,
Разбойник вздрогнет на кресте.
Валерий Новоскольцев 14.08.2024 21:55 Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.