Охота

   --   баллада  --

Как-то, в дикой тоске, взял ружье и пошел на охоту:
Степь осенняя пела мне,будто шальная кума;
Разрывал я шагами слепых паутинок дремоту,
А ковыль бесконечный сводил потихоньку с ума.


По звериным тропинкам, по травам колючим и пыльным,
Все бродил в помраченье, ругался и был одинок,
Да в студеном ручье,оскользнув, потянул сухожилие,-
Видно, там обронив свой заветный зайчинный манок.


Зверь боялся, не шел,заручившись полуденной скукой,
Даже глупых тетерок в траве было мне не сыскать,-
А волотистый узень все дальше змеился гадюкой,
Да и воздух вокруг ощутимее стал холодать.


И вконец измотавшись, достал я подмокшего хлеба,
Сел на камень дорожный и ввысь ледяную взглянул...
Белый лебедь летел по печальному, нежному небу,-
Я ружьишко схватил и в туманное солнце пальнул.


Как в горячке бежал, задыхаясь:"Вот это добыча!"
А когда добежал и увидел, то чуть не упал,
Поперхнулся слюной,- там на жухлой траве, вместо дичи,
Нет, не лебедь тяжелый, а ангел небесный лежал.


Изломались в падении живые лилейные крылья,
И осколками плакал запачканный кровью венец;
Он лежал , не дыша, в медвяной, ядовитой полыни,
Как жестокой рогаткой мальчишки - подбитый птенец.


Хоронил я его,как, наверно, хоронят невесту,-
Себе волосы рвал, и печальное небо молил:
Не сойти мне живым с того самого страшного места,-
Но как видишь, сошел - и живой, и живу я, как жил.


Больше в степь ни ногой, навсегда я забросил охоту:
Где-то в темном подвале сгнивает мой черный ягдташ,
И ружью моему, было радо, быть может, болото,
Да и сам я уже выхожу помаленьку в тираж.


Почему я живой,почему не убить меня, вместо..?
Почему мне дыхание горькие сны не прервут?!
...Хоронил я его, как , наверно, хоронят невесту,
А потом - беспросветно, бездумно и пусто живут.