Я сказал Жарайды!

        Началось все десять лет назад, в армии. Служил я на Камчатке. Широка была наша страна. Скучал, бывало, солдат – украинец по могучему Днепру, ленинградец – по белым ночам Северной Пальмиры, а сын степей – по жаркому солнцу юга.
В нашей части было немало моих земляков – казахов и соседей-узбеков. Так что мы вместе скучали. Говорили на досуге о родной сторонке. Кто про аул свой расскажет, кто о хлопке вспомнит или о том, как дома бесбармак мама вкусно готовит. Конечно, встречались в разговорах и казахские слова. Тем более, что многие ребята из нашей области плохо изъяснялись по-русски. Незаметно у меня появился интерес к тому, чтобы узнать значение незнакомых слов и оборотов. Но, честно говоря, толком понимать своих друзей-казахов я так и не научился до конца службы.
После демобилизации раздобыл разговорник и, осваивая ту или иную фразу из него, смело применял их на практике. Благодаря неплохому произношению эти обращения к людям производили такой эффект, что мои собеседники тут же радостно заводили со мной полновесный диалог. Я, естественно, терялся уже на втором-третьем предложении. Но, несмотря на все неудачи, вновь и вновь вступал в беседы по-казахски. Те, с кем мне приходилось общаться, всегда подбадривали меня, когда я смущался своих ошибок, исправляли мелкие неточности, разъяснили смысл нового слова, учили верно выговаривать специфические звуки. Немалых трудов стоило натренироваться бегло и правильно произносить, скажем, фразу: «Денсаулыгыныз калай?» (Как ваше здоровье?).
Случались и забавные эпизоды. Однажды в шашлычной на Верхнем рынке я подошел к столику, за которым сидел мужчина в широкополой шляпе. Лица было не видно, я по привычке спросил: «Мынау стол бос па?»(Этот стол свободен?). Незнакомец поднял голову. Это был русский мужчина лет пятидесяти пяти. После небольшой немой сцены он закивал головой: «Бос, бос, бос!»(Свободен, свободен!).
В изучении грамматики мне помогала подаренная соседями книжка «40 уроков казахского языка». Понять правила образования слов и построения предложения оказалось несложным при внимательном рассмотрении. Стал иногда подмечать разницу между литературным языком и просторечием, разницу в произношении людей, выходцев из разных краев Казахстана.
Когда год жил в Татарии со своей семьей, то и там мой скромный багаж знания казахского языка позволял не теряться даже в глухой деревушке, где русского языка почти не знают.
Всего не перечислить – сколько приятных встреч и доверительных отношений дарило и продолжает дарить мне то, что я начал говорить по-казахски. Доброе лицо аксакала, искреннее рукопожатие джигита и сердечное: «Рахмет,балам!»(Спасибо,сынок), сказанное в автобусе бабушкой. Веселая шутка девушки, недовольное бурчание злопыхателя, крылатая мысль поэта – сколько нового становится понятным! Это целый мир. И когда в Казахстане началась работа по изучению и внедрению языка, ставшего государственным, я отнесся к этому спокойно, хотя до свободного владения им мне еще далеко. Но меня радует, что то желание и интерес учить казахский язык, которые появились у меня на далекой Камчатке, не ослабевают. А значит, я его выучу.
Недавно на работе один из моих добровольных учителей сказал, немного стесняясь: «Давай, я тебя буду учить казахскому, а ты помоги мне узнать получше русский». Я сказал: «Жарайды!».


1999 г.