Похищение

1

Зеленое покрытие напоминало траву. А сел, скрестив ноги. Вскоре он почувствовал, что покрытие влажное. Дождь прошел? А поднялся. Он провел ладонью по ягодицам. Заметно? Он огляделся. Другие сидели подальше, на солнце. Там, наверное, уже высохло. Он еще раз провел рукой по ягодицам. Теперь он был уверен, что пятна видны. Не повезло. Он подошел к барьеру и встал спиной к солнцу. А стоял, глядя на кафе «в итальянском стиле», расположенное на террасе. Кафе было закрыто. Пустые столики и стулья. А глядел на них, думая о своем. Он глядел на то, что не могло вызвать никакого интереса. Но со стороны могло показаться, что он смотрит вдаль. Минут через пять А снова коснулся шорт. Ему показалось, что они немного подсохли. Дело шло к вечеру. Солнце почти не грело. В ларьке слева продавали мороженое, сласти и напитки. Продавец, темнокожий, с коротко стрижеными волосами, был одет в черную тишотку с белым рисунком. Он носил очки.  А ждал, когда шорты высохнут. Наконец это произошло. А начал спускаться по лестнице, обходя торговые ряды на каждом этаже. Он хотел быть уверенным, что пятен не осталось. Посередине, в атриуме, висел огромный белый шар. Шесть тросов, выходящих из него, поддерживали воздушную дорожку, вроде мостков. Одним концом мостки касались ограждения третьего этажа. На другом конце дорожки располагалась человеческая фигура из белого материала. «Сидящий над бездной», – мысленно назвал его А. Ему было о чем подумать, пока он спускался с террасы Галереи Лафайет-Осман.

2

На перекрестке двух узких улиц А заглянул в кафе. Столиков было немного. На стене висел большой телевизионный экран. Хорошо, что звук выключен. А пил кофе и просматривал бумаги, которые он достал из сумки. В музее скоро открывалась выставка, и А должен был кое-что для нее сделать. Выходя из кафе, он едва не столкнулся с человеком в шортах и футболке с надписью THIS IS ME. Надпись была черного цвета, а футболка оранжевого. Какого цвета были шорты, А не обратил внимания. Но если бы его спросили, он бы ответил: светло-серые. Он запомнил цвет шорт не потому, что обратил на это внимание, а по свойству человеческой памяти запоминать все увиденное. Человек придержал дверь. А кивнул и махнул рукой. Кроме того, он произнес несколько слов. Человек, уступивший ему дорогу, не разобрал сказанного. А если бы и разобрал, то не понял бы. Он не говорил по-французски. Впрочем, о смысле этих слов было легко догадаться. Они сопровождались жестом, который понимал каждый.

3

Выйдя из галереи, А прошел пару кварталов на север. Он собирался посетить музей Гюстава Моро. Маршрут он наметил еще в самолете. Какое-то время он колебался: отправиться сразу в Лувр или зайти сначала в музей. Поначалу он надеялся успеть и в музей, и в Лувр, но происшествие на террасе его задержало. Вот дурак. Чтобы забыть эту неприятность, он решил выпить кофе. Минут десять. Пропустив выходящего из кафе мужчину, А вошел и сел за столик лицом к большому экрану. Транслировали футбольный матч. Подошел официант. А заказал двойной эспрессо и круассан. Глядя на экран, он чувствовал собранность игроков, возбужденность болельщиков. Официант принес маленькую чашку кофе и слегка подсохший круассан. А с удовольствием его съел.

4

На полпути к музею А остановился, чтобы ответить на вызов. Телефон пришлось вынимать из сумки, в которой лежали листы с распечатанными файлами и книга о Моро. Все содержимое сумки так или иначе было связано с Гюставом Моро, кроме пенки для бритья, которую А купил, вспомнив, что тюбик, которым он пытался воспользоваться утром, пуст. Нужно было что-то еще купить. Что? А предпочитал разговаривать по телефону стоя. Ему не нравилось слышать чужой запыхавшийся голос и он не хотел, чтобы его голос звучал так же, поэтому он обычно останавливался, когда отвечал на звонки.

5

Выпив кофе, А посидел еще немного, глядя на экран. Звук был выключен, и футболисты били по мячу бесшумно. Если бы динамик включили, А все равно не услышал бы, как бьют по мячу, – звук удара заглушили бы крики болельщиков. На титре в углу экрана можно было прочесть названия команд, но они ничего А не говорили. Он не интересовался футболом – ни отечественным, ни французским. Он не знал, что «Лион» занимает в национальном чемпионате шестое место, а «Марсель» – шестнадцатое. Если бы он задержался в кафе, то увидел бы, как матч прерывается из-за беспорядков, устроенных болельщиками «Марселя». Но ему нужно было торопиться. Он собирался посетить музей Гюстава Моро, хотя и не был уверен, что музей еще открыт.

6

Жак знал, что А скоро придет, и поэтому не запирал дверь. «Привет, Жак!» – сказал А. – «Добрый вечер», – отозвался со своего места Жак.


7

Убедив себя, что музей закрыт, если и нет, времени  на осмотр все равно мало, А, выйдя из кафе, направился в сторону Лувра. Маршрут был простым, и он не сверялся с картой. Тут не заблудишься. Одет он был в светло-серые шорты и темно-красную футболку с надписью THIS IS ME. На левом плече у него висела сумка цвета хаки. В сумке лежала карта Парижа, бутылка воды, наполовину пустая, фотоаппарат, бинокль и кошелек.

8

Здания по берегам Сены горели в лучах заходящего солнца – горели так, как горел бы песок, если бы он мог гореть. Все фасады были выкрашены в песочный цвет разных оттенков. Но А, занятый работой в кафе, этого не видел. Кафе располагалось на узкой улице, покрытой тенью. Освещены были только крыши и верхние этажи. Впрочем, А и так знал, какого цвета здания на закате – светло-бежевого. Он принес мясо и бокал красного мужчине, листавшему художественный альбом, кофе и круассан парню в футболке с надписью THIS IS ME, салат и вино парочке (он то и дело ее целовал, но она не поцеловала его ни разу), потом были еще какие-то люди, потом никого, потом компания, женщины громко смеялись, потом снова никого. Когда смена закончилась, А попрощался с Жаком, еще возившемся на кухне, и вышел на улицу. Он жил на другом берегу реки и часто возвращался домой пешком.

9

Жак работал в кафе помощником повара. Его родители жили когда-то на острове Реюньон. Они перебрались в Париж еще до рождения сына. Жак был старшим из троих детей. Мать его была сакалавкой, то есть происходила из народности сакалава, и многие ее родственники жили на Мадагаскаре. Отец Жака был чернокожим, и его этнические корни уходили в Конго. Оба надеялись, что найдут в Париже хорошую работу. Но работа нашлась лишь кое-какая. Жак получил в школе начальные сведения по арифметике, грамматике, истории и географии. Всему остальному он обучался на улице. Учителя были строгими. И все же он не пристрастился к наркотикам, не стал профессиональным вором или угонщиком автомобилей. После того, как ему исполнилось восемнадцать, он вообще не совершал никаких противозаконных действий. Полиция им не интересовалась. Жак рассчитывал, что кое-чего добьется в жизни, хотя оснований для таких надежд было немного. До сих пор он занимался тем же, что и его отец, – менял одну бесперспективную работу на другую. Закончив прибираться на кухне, Жак закрыл кафе, на станции д'Эстьен д'Орв, бывшей Трините, сел в поезд, идущий к Маркаде-Пуассонье, там пересел в другой поезд (4-я линия) и вышел на конечной станции Порт-де-Клиньянкур.

11

А знал, что по средам Лувр работает до десяти. На осмотр оставалось часа три. А хотел увидеть картины и акварели Гюстава Моро. Но именно эти комнаты Лувра оказались закрыты. В другой раз. Это лишь первый день. Он прогулялся по Тюильри, вышел на площадь Согласия, а затем, повернув направо, дошел по улице Руаяль до церкви Мадлен. Подсветка еще не зажглась. Скульптурная группа на фронтоне была видна неотчетливо. А вынул из сумки легкий складной бинокль Kandar 14х30, чтобы рассмотреть фигуры. Марка бинокля указывала на его российское происхождение. А купил его в России.  Он прилетел в Париж из России. На фронтоне был изображен Страшный Суд. Странно, фигуры античные, а сцена библейская. Сравнивая Христа с Юпитером на картине Моро «Юпитер и Семела», А решил, что ему больше по душе Юпитер. Эта картина поразила А еще в детстве. Он давно мечтал увидеть оригинал. Для этого он и приехал в Париж.

12

– Снова пешком? – спросила мать.
– Да, – коротко ответил А.
– Так поздно? Это же опасно – ходить ночью одному.
А прошел на кухню, достал из холодильника пиво, салат и ветчину. Когда-то мать готовила для него поздний ужин и накрывала в столовой, но потом А объявил, что будет есть на кухне, – ему хотелось остаться одному во время этих ночных трапез. 

13

У них были разные характеры и разные интересы. Жак работал в головном офисе одного из французских банков, в секторе по обслуживанию юридических лиц. Жаклин занималась литературой. Как же они оказались вместе? Он был симпатичным и преуспевающим. Она искала устойчивости в жизни, и ей нравилось, что на нее обратил внимание банковский работник. Луи же мир финансов иногда представлялся слишком однообразным. И он чувствовал что-то вроде зависти к людям искусства и гуманитариям. Делая предложение, Луи, однако, не учел, что у человека его склада интерес к гуманитарным областям может быть только временным. В брак же вступают, рассчитывая на долгую совместную жизнь. И он скоро убедился, что ошибся в выборе. Литературные занятия и привычки Жаклин начали его раздражать. Он все меньше времени проводил с женой, предпочитая отдыху вдвоем корпоративные вечеринки. Жаклин тяжело переживала отдаление мужа. Постепенно у нее развились разнообразные фобии.

14

В свете фонарей парижские улицы выглядели романтично, обещая «приключение». Сумерки как будто что-то в себе таили, настраивали на ожидание чего-то необычного, чего-то такого, что разом изменит твою жизнь. А чувствовал приятное волнение. Это был его первый вечер в Париже. В Пскове он тоже часто гулял вечерами по улицам или вдоль реки. Парижские сумерки таили то же, что и псковские, но обещали решительнее, увереннее. Парижским сумеркам можно было доверять.

15

Впервые А увидел репродукцию картины Моро в книге. Потом он отыскал ее в Интернете. Он даже заказал в фотомагазине небольшой постер с этим изображением. Картина была роскошна, как сама Вселенная. Или так: мир представал чарующим, как Юпитер, если смотреть на него глазами Семелы. Знаменитый француз повлиял на мировоззрение А: познакомившись с его работами, А, хотя и не отдавая себе в этом отчета, стал предпочитать эстетическое истолкование мира этическому, Юпитера – Христу, не веря, правда, ни в того, ни в другого.

16

Копия картины стояла в углу, свернутая и упакованная в бумагу. А принес ее на прошлой неделе. Он пришел вечером, когда музей был уже закрыт, отвлек Жака и снова открыл дверь, перед этим запертую Жаком. Пока они вместе с Жаком переставляли большую картину в запаснике, Этьен, его друг-художник, вошел с улицы и спрятал копию в условленном месте. Позже А перенес ее туда, где она теперь и стояла. А хотел подменить картину Моро «Юпитер и Семела». Он понимал, что, когда подмена откроется, первыми подозреваемыми станут сотрудники музея, однако рассчитывал, что улик против него не найдется. Но что же он собирался делать с полученными деньгами? Их нельзя было положить в банк или на что-то потратить. Это сразу привлекло бы внимание. Скорее всего, у него был какой-то план. Да, у него был план. Иначе не стоило и браться за такое дело.

17

Первый приступ паники Жаклин испытала в магазине на Елисейских Полях. Она была на третьем месяце беременности, и ей вдруг представилась, что у нее случится выкидыш. Ее испугала не возможность потерять ребенка, а возможная реакция окружающих. Страх «непристойности». Все оставшееся время до родов она провела дома, отказываясь выходить. Врачи считали, что ее агорафобия исчезнет после рождения ребенка. Но этого не произошло. Для ее мужа, Луи, жизнь в семье сделалась невыносимой.  Он снял отдельную квартиру. Спустя полгода они развелись. Луи поддерживал бывшую супругу, перечисляя на ее счет деньги, но не желал участвовать в воспитании сыны. А чувствовал, что с самого рождения попал в ловушку. Для него были закрыты многие пути, открытые для других. У него не хватало решимости оставить мать одну. Несколько раз он уже готов был это сделать – присматривал квартиру в Париже, однажды даже купил билет до Орлеана, чтобы пройти собеседование, – но в последний момент всегда отступал. Фобия матери отчасти передалась и ему – он так и не получил права на вождение: за рулем его охватывала дрожь.


18

Гостиница находилась на улице Орденер, по другую сторону Монмартра. Нужно было подняться на холм, а потом спуститься с него. А прилетел в Париж около полудня. Получив ключ от номера и оставив там чемодан, он сразу отправился на прогулку. Он успел осмотреть Сакре-Кёр, пройтись по бульвару Клиши, дойти до Галереи Лафайет, где с ним приключилось забавное несчастье, посидеть в кафе и заглянуть в большой книжный магазин (Fnac) рядом с вокзалом Сен-Лазар, где провел около часа, листая альбомы и книги на всех языках, но купив только одну на французском («Gustave Moreau. Ma;tre sorcier»). Посещение музея Гюстава Моро он отложил на завтра.

19

Для того, чтобы подменить картину, нужно было снять раму со стены, а затем повесить ее обратно. Это была самая трудная часть работы: рама весила около сорока килограммов. А несколько дней упражнялся с копией рамы, изготовленной Этьеном. После первых неудачных попыток они решили, что снять и повесить картину можно только вдвоем, но потом А убедился, что сумеет все проделать и в одиночку. Главное было – не порвать обои на стене, и А научился опускать и поднимать раму так, чтобы повреждения, если и появятся, остались скрытыми после того, как рама будет возвращена на место.

20

Жаклин боялась втыкать вилку в розетку, пользоваться ножом, смотреть в зеркало, пугалась телефонных звонков, не открывала письма, вздрагивала от неожиданных прикосновений. Она все реже выходила из дома, а в последние месяцы перед родами стала настоящей затворницей. Рождение сына не помогло, как на это надеялись врачи, и муж Жаклин решил развестись. Согласно постановлению суда, Луи обязан был выплачивать ей определенную сумму (алименты на сына и оплата услуг социального работника). Жаклин не признали инвалидом, потому что она могла по-прежнему заниматься своей профессиональной деятельностью (переводом).

21

Этьен и А познакомились на выставке работ Гюстава Моро. Со временем они настолько сблизились, что Этьен посвятил А в свой тайный промысел, или, по-другому, свое тайное занятие, – рассказал, что зарабатывает на жизнь подделками. Вот тогда-то у А и зародился другой тайный промысел, или, вернее, замысел: подменить картину в музее. Он долго искал коллекционера, который бы хотел приобрести подлинник Моро. И нашел богача, желавшего получить «Юпитера и Семелу». А пытался отговорить его, объяснял, что картина слишком велика, и проще будет подменить какую-то другую, но богач стоял на своем. Ему был нужен только «Юпитер». Этьену удалось изготовить прекрасную копию. А даже подумал, не подсунуть ли заказчику эту копию вместо подлинника. Но Этьен сказал, что это невозможно: химический анализ легко определит возраст красок и холста. Если бы план был изначально другим – сбыть подделку, он действовал бы иначе, и на это ушло бы гораздо больше времени.

22

Когда-то А хотел стать ученым-историком. Но для этого нужно было поступить в столичный университет и, получив диплом, найти работу в столице. Для историка очень важно иметь контакты с коллегами и доступ к архивным материалам. В провинции всего этого нет. В городках вроде Пскова можно заниматься лишь краеведением. А это понимал, но ему пришлось остаться в Пскове, чтобы ухаживать за больной матерью. Окончив исторический факультет Псковского педагогического университета, он получил место учителя в школе. Поначалу он убеждал себя, что сумеет найти удовлетворение и в такой профессии. Но школьная действительность была жестока и не позволяла долго предаваться самообману. А скоро почувствовал себя в ловушке. Для него наступили трудные времена. Он несколько раз появлялся в школе с похмелья и получил строгое предупреждение. От него ушла подружка. И все же А не терял надежды изменить свою жизнь, выбраться из Пскова. Он даже взялся учить французский и вскоре уже мог читать, хотя так и не выучился говорить.

23

В юности человек не осознает, насколько он ограничен в выборе своего жизненного пути. Он ставит себе большие цели. Он готов к большому труду. Но не все зависит от его решимости и воли, и постепенно он убеждается, что увяз в обстоятельствах, словно в трясине. Его попытки освободиться напоминают барахтанье в болоте. В лучшем случае он может выбраться на кочку. Но твердая земля далеко, и до нее не добраться. Конец мечтам. Человек становится реалистом. Много сил уходит на борьбу за выживание. Выбраться на кочку не просто. И удержаться на ней тоже стоит труда. Мелкие проблемы занимают все его мысли. И сам он постепенно превращается в ящерообразного жителя болота. Такое превращение грозило и А. Но он сохранил в себе стремление к большому миру. И вот он в Париже. Пусть всего только на десять дней.

24

Деньги, которые А зарабатывал в кафе (два дня в неделю), расходились на мелочи. Чтобы сделать большую покупку, ему приходилось обращаться к матери. Ограничив себя в расходах, он мог бы вообще не работать. Жаклин соглашалась поддерживать его, пока он учился в университете. Три года назад А поступил в Сорбонну. Сейчас он был на втором курсе, пропустив год по болезни. Так значилось в приказе. На самом деле он ничем не болел. А хотел вообще бросить учебу. Но родители уговорили его предоставить справку, которую ему выдал врач, знакомый его отца. А хотел стать писателем. Чтобы стать писателем, не обязательно иметь филологическое образование, А это понимал. Освободившись от занятий на год, он много путешествовал, побывал в Восточной Европе и Скандинавии. В Финляндии он получил первый гомосексуальный опыт. Настоящей склонности к таким отношениям у него не было, и этот контакт лишь укрепил его в сознании своей традиционной ориентации. Однажды, выйдя из игорного зала, он вдруг почувствовал, что годы странствий закончились, и, вернувшись в Париж, возобновил учебу на филологическом факультете.

25

А выбрал подходящее время для похищения, чтобы запутать следствие, – в музее проводился ремонт (меняли обои на первом этаже). В подмене могли заподозрить рабочих. 

26

А снимал дешевый номер в гостинице на улице Орденер. Улица была названа в честь наполеоновского генерала Мишеля Орденера. Генерал командовал кавалерией в битве при Аустерлице. Он же организовал похищение герцога Энгиенского. А, историк по специальности, поинтересовался, конечно, чьим именем названа улица, на которой он остановился и где собирался провести десять дней, точнее девять ночей, потому что дни он думал проводить в странствиях по городу, возвращаясь в гостиницу ночью. Вот и сейчас уже за полночь, но А не спит. Он листает книгу о Гюставе Моро, купленную в магазине Fnac. Наконец он откладывает книгу и засыпает. Ему снится высокий грот, полный драгоценных камней, и обнаженная женщина. Ее зовут Семела. Он просыпается, чувствуя, что вот-вот извергнет семя.

27

В августе ночная жизнь в Париже замирает. Клубы закрываются. Можно посидеть где-то с бокалом коктейля, но именно «где-то» и часов до двух. Танцуют обычно на набережных. Говоря литературно, парижская ночь создана для поэтов, преступников и влюбленных. Один из преступников, по имени А, едет сейчас к себе домой. На заднем сиденье его автомобиля – свернутый холст. А везет картину, только что похищенную им из музея Гюстава Моро. Музей расположен на улице де Ларошфуко, названной так не в честь прославленного мемуариста времен Ришелье, а в честь Мари-Катрин де Ларошфуко де Кусаж, настоятельницы женского монастыря на Монмартре.

28

Жаклин, студентка из Марселя, приехала в Париж с Жоржем. Они остановились у ее тетушки, на Монмартре, улица Сент-Исор. Это уже их третья ночь в Париже. Они снова занимались любовью. Жорж заснул, а Жаклин еще не спит. Она чувствует себя счастливой. Когда она закончит учебу, то обязательно переберется в Париж. Вместе с Жоржем. Они будут жить на Монмартре. И  у них будут дети, девочкам и мальчик. Она вспомнила супружескую пару с маленькими детьми на террасе галереи Лафайет. А потом – мужчину в шортах. Он сел на покрытие, не заметив, что в этом месте оно еще не высохло. Потом ему пришлось сушить штаны, подставляя их заходящему солнцу. Жаклин улыбнулась и погрузилась в сон.