Герника

                Он сидел у двери веранды и сквозь мелкую
                сетку от москитов глядел на      
                стремительную тьму, у которой был
                самый невинный вид, как будто она вовсе и   
                не движется. Только если лечь
                и закрыть глаза, чувствуешь, как под твоей   
                постелью вертится земной шар
                и темное море оглушает тебя, подступая и               
                разбиваясь о незримые рифы…
                Р Брэдбери «Вино из одуванчиков»


Оперу еще так недавно писал, мерно читал рэп;
отбивал степ, танцевал матчиш.
Опер Брэд Берирэй, бывший сантехник РЭП,
в ухо бубнил: «На носу игил, а ты все ворчишь.

Глубже вгрызайся в суть (поднимаешь муть,
бегаешь по верхам), давай, оседлай бархан.
Что, де, за самиздат, в первой строке уснуть».
В первой строке (уснуть), если бы не ее грудь.

«Шире бери кнопки на «блакберри».
Если бы не ее е, надо б стирать белье(?);
мушка дрожит, в потной руке цевье»…
Если тебя бьют – бери, если дают – беги.

Я и писал: «Затеряться в толпе себя».
Он и твердил: «Завтра сегодня, как есть – вчера».
И я лежал в застенчивой темноте,
и он бежал: топот в глазах и в груди кинжал.

И я светил в ил, я светил… много куда светил.
Да, это я светил светом ночных светил.
И он входил в лес, набирал вес, заходил в дом
сон за сном, глаз, за сома – сом, за глаз, ниночка, тили бом.

Татуировка на канделябре «дядя митяй – лентяй»;
все, что завтра останется – берестяной гамбит.
Груди повисли, твердое на руках дитя…
Не поминай, любимая, завтра лечу бомбить

Гернику…