Президент

Слишком мягкою стала кровать. Не вздремнуть, не заснуть, не выспаться. Вдруг, провалишься в чёрную бездную спять? И роятся, роятся всю ночь так мыслицы.
Усталость. Безмерная, как время вне часовых механизмов. Всё пошло не так. Ещё вчера, всё было иначе. Но, сейчас всё не так. И менять, меняться, конечно, нужно, но смена часовых поясов не меняет времени. А что ещё можно изменить, когда ничего нет? Я выхожу в коридор и смотрю на закрытую дверь. Некуда идти. Выход один и он там, в конце этого длинного длинного коридора. Завтра постучат с той стороны и я снова открою. И они будут идти и идти. Пока я снова не закрою. И я останусь один в этом маршевом коридоре. С бесконечно красной дорожкой. Я пьян. Очень. Столько лет пить каждую ночь, чтобы утром снова смотреть в их лица. Выломают ли, если она будет заперта? Вряд ли они. Я напиваюсь до омерзения, до безобразия и босой стою в коридоре. Смотрю на дверь. А потом иду спать. Хотя, кровать такая мягкая, что не обо что опереться. Зацепиться не за что. Проваливаюсь до самого утра и вновь выныриваю, как из омута. А они уже там, под дверью. Ожидают. Время потеряло счет. Оно как бы и идет, а как бы уже и стоит. И только все вокруг летит. Падает. Последний этаж. Коридор и кабинет с балконом. Выхожу курить и не вижу под ногами никого. Слышу голоса, но не могу разглядеть лиц. Шум. Ужасный уличный шум. И курить больше не хочется. Всё из-за этого шума, гула, ропота. Я больше не могу работать. Мой стол завален. Лампа не гаснет. Но, я не подхожу к нему. Я кричу на них на всех, на всех входящих. Требую действий, результатов, а сам, жду, когда они уйдут. Считаю шаги. Я знаю, что они ничего не могут. Они лишь могут стучать в дверь. Только в дверь. Абсолютно голый, не чувствую ни холода, ни сквозняков. Стою в коридоре и жду. Вдруг кто-то постучит ночью. И скажет, что можно выйти. Что, я свободен. Но, никто не стучит ночью. Темно, тихо и безвременно. Ночью все спят. А я, голый, пьяный, в коридоре, жду. Они идут с самого утра и до позднего вечера. И их лица, как после пляжного ожога, улыбаются всей силой полученной боли. Опаленные солнцем. Безгранично вневременными возможностями. Щурятся, кланяться, морщатся. Идут и идут и идут. Выхожу на балкон и этот шум. Этот гул, вой. Он пробирает. Он все громче и отчетливее. Я смотрю вниз, а думаю про дверь. Выломают. Но, вряд ли прямо сейчас. А сейчас, я перескакиваю перила и прыгаю вниз. Навстречу шуму. Завтра, когда они снова будут стучать, они не смогут войти. А когда, всё откроется, я улыбнусь им в ответ. Опаленный солнечным светом Всевышнего. Голый, трезвый и свободный.