Беспокойный характер. поэма

 
        Тимофею Ивановичу Пяткову и его семье посвящаю...

«В этом гуле  пушечных раскатов
Никогда не забывайте их,
Навсегда на сердце отпечатав
Имена погибших и живых».
М. Светлов.

«Вставай страна огромная»…

Война заревела сурово и грубо…
Железная тяжесть терзала поля.
Хотел бесноватый ефрейтор Шикльгрубер,
Чтоб расе арийской поддалась земля.
Орал: «Дранг нах Остен!... – и новые роты
В свинцовом равнении шли на восток.
И рёв самолётов, и каски пехоты,
И танков тяжелых железный поток.
Стальная громадина двигалась яро,
Сметая уверенно всё на пути.
И не было силы, и не было жара,
Чтоб эту лавину с дороги смести.
Но СССР, воедино сплоченный,
Схлестнулся в неравном, жестоком бою,
С фашисткой чумой, непокорной и чёрной
За жизнь, за судьбу, за свободу свою…

Учитель из Стрельны.

- Шнель! Шнель! – подгонял конвоир автоматом,
Все… путешь… рапотайт на наша страна…
И русско – немецким несдержанным матом
Выкладывал чувства народу сполна.
И был среди пленных, гонимых насильно
Учитель из стрельнинской школы Пятков.
Не мог он вот так отдаваться пассивно,
Хотелось громить беспощадно врагов.
Гонимые немцами, к вам  обращенье,
Не верьте фашистам, - листовка звала, -
Одно только мщенье, кровавое мщенье
За то, что немецкая нечисть взяла.
Бегите в отряды, взрывайте, громите,
Чтоб тошно им было на нашей земле…
Вас в рабство, друзья, угоняют – бегите
И им не оставьте кола на коле.
Решенье созрело. Здесь много минуты.
Пятков Тимофей, Валентина и сын
Вчера ещё пленные были, а утром
С фашистами драться клялись как один.
Одно было ясно: в лесу – партизаны,
И сердце рвалось патриотам помочь.
Единственной мыслью Пятков только занят:
Связаться и извергов выдворить прочь.
Привычное дело, писать приходилось…
Десятки листовок писал от руки.
В окрестные сёла потом разносил их,
И смысл понимали в листках мужики,
Фашисты промёрзли у стен Ленинграда,
Фуфайки, тулупчики, валенки дай.
Но «нет» партизаны ответили гадам,
Замерз вполовину – совсем замерзай.
Листовками связь партизаны держали
С народом, что словно без всадника конь,
Ему разъяснили, его призывали
И страсть разжигали, и мести огонь.
Учитель из Стрельны, ничем не приметный,
Как будто бы в поисках хлеба ходил,
А сам, исходив по полям километры
В деревни листки партизан разносил.
Жена Валентина и Юрий – сынишка
Ему помогали, как только могли:
Листовки они оброняли неслышно
В кустах придорожных и просто в пыли.
И верил учитель, совсем не напрасно
Он людям на правду глаза открывал.
Простые бумажки весомо и ясно
Твердили, что ждёт оккупантов провал.

Случай у дороги.

Росла в Кологриве подпольная группа
Числом и делами, значеньем своим.
И вместо листовок к занятиям крупным
Они перешли вместе с сорок вторым.
И вот, наконец, с партизанским отрядом
Связались «пятковцы» стремленьем одним:
Мосты разрушали и резали гадов
Сжигали их биржи – лишь клубами дым…
Дорога из Доложска на Старополье
Лежала среди кологривских лесов.
Однажды на ней по заданью подполья
С фашистами встретился Костя Петров.
Фашисты в машине, не зная тревоги,
Куда – то катили пораньше с утра ,
Как вдруг застрочил автомат у дороги
И хлопья огня полетели с бугра.
Солдаты бегут врассыпную с машины,
Как будто в окопе не Костя, а взвод.
Арийцы, хвалёные горе – мужчины,
Безудержно драпают, хлипкий народ.
А трое, как будто легли на дороге,
Чтоб дать диверсанту надёжный отпор,
Но на гимнастёрках дымились ожоги…
И понял боец, что сразил их в упор.
Когда потихоньку развеялась копоть
От взрывов трофейных немецких гранат,
Фашисты трусливо подкрались к окопу,
Но тщетно – ушёл комсомолец – солдат.
А вечером, после боёв, перед строем
Иван Ковалёв, партизанский вожак
«Пятковцу» - подпольщику Косте Петрову
Спасибо сказал, крепко руку пожав.

Красный флаг.

Фашистам тесней становилось в районе:
Кругом партизаны, куда ни беги.
Сплошные убийства, поджоги, погони…
Волнением полнились немцев круги.
Звонили, просили – и всё же дождались:
Пришла в Кологриву подмога для них.
Нигде партизаны ещё не терялись
И здесь партизанский отряд не притих.
Ещё бы, враги уничтожить хотели
Родное село, а людей увезти.
Чтоб русские в шахтах немецких потели,
И стала чтоб доля у русских – грустить.
Пятков не хотел, чтоб грустил его Юрка,
И чтобы грустили другие сыны.
Пусть лучше жалеют фашисты и турки,
И все, кто виновен в начале войны.
«Пятковцы» в ударные группы собрались.
Готовились крупно фашистов побить.
Убив, автоматы у них забирали,
И их же оружием стали громить.
Готовы к восстанию против фашистов
Подпольщики ждали условный сигнал.
Любой был к врагу и жесток, и неистов…
И вот, наконец, час расплаты настал.
Врагов не щадили, врагов убивали,
Сперва в Кологриве, в районе потом…
Громили врага ленинградские дали,
И руководил Ленинградский обком.
И как торжество побеждающей силы,
Над крышей центральной усадьбы села
Полощется гордо, победно, красиво
Наш красный советский  испытанный флаг.

По - прежнему в строю.

Война отгремела, не слышится взрывов;
Ушли партизаны давно по домам.
Всё меньше несчастных, всё больше счастливых;
Всё реже война вспоминается нам.
Уж выросли дети и стали отцами;
Отцы постарели – виски в седине,
Но нет им отставки – в строю с сыновьями
Как прежде верны партизаны стране.
… Знакомая Стрельна, до боли родная,
Ты помнишь Пяткова? – он твой навсегда.
Он людям твоим как советчик, я знаю,
Как старший товарищ, и ты им горда.
Когда доверяют сердца и стремленья,
То хочется людям отдаться сполна…
Запомни его, работящая Стрельна,
Запомни его беспокойство, страна.
Запомните дети, запомните внуки
И все, в ком его беспокойная кровь,
Что эти простые, рабочие руки
Питала энергией ваша любовь.
И в годы борьбы с оголтелым фашизмом,
И в годы нелёгкие после войны –
Он думал о вашей, о радостной жизни;
Он думал о будущей жизни страны.
Но нет моему поколенью прощенья,
Когда вырастая начнём забывать:
Кому мы обязаны нашим рожденьем
И будем себя за основу считать.
Мы «поросль» цветущая, но не основа,
А лишь продолжение ваших начал…
Вы хмурите брови, наверно, сурово,
Когда эта «поросль» с ножом… по ночам.
Нет, вы не для этого вовсе сражались,
А многие жизнь отдавали свою,
Чтоб где – то подонки бродили с ножами,
Которые продали б друга в бою.
И ваша задача, и наша задача:
Естественность душ и сердце сохранить.
Зачем же в войне победили иначе –
Затем, чтоб и в этой борьбе победить.

Их подвигу жить.

Их подвиг велик и бессмертна их слава,
Как солнце бессмертно, как космос велик.
Горда партизанами наша держава.
Но память о многом подумать велит.
Как всё же нередко  о них забываем,
Мол, ладно, старик, послужил и в запас.
А как им живётся – об этом не знаем,
А может им надо чего – то от нас?
Быть может условия жизни не блещут,
Квартира не та, и здоровье не то.
Уж эти – то элементарные вещи
Мы сами должны понимать как никто.
Когда б не народные мстители наши,
Когда б не бойцы кологривских широт,
 Когда бы не смелость, когда б не бесстрашье,
Кто знает, как жил бы советский народ.
Спасли от жестокой фашисткой неволи
Своё поколенье, потомков своих.
И пусть прославляет заслуги подполья
Потомка спасённого искрений стих.
Пятков Тимофей, пусть не так он известен,
Как «бог пратизан» знаменитый Ковпак.
И пусть не сложили о нём ещё песен,
Но я опровергну, нет – это не так.
Всегда беспокойному и волевому,
С великим характером русской души;
Ему боевому, ему трудовому,
С заботливым взглядом и сердцем большим,
Поэму свою и свою благодарность,
Как неба кусочек, как счастья зарю,
Ему и другим, кто сберёг лучезарность
Судьбы,
Я от чистого сердца дарю.
Ноябрь 1965г – апрель 1966г

Автор выражает свою благодарность В. Никандрову,
бывшему редактору подпольной газеты Осьминского
района, за воспоминание действительных событий,
происходивших в годы войны.