Моя первородина

«Проблема существования есть проблема воссоединения человека с некоторой его Первородиной, иначе называемой раем, золотым веком, или, как у Пруста, известной родиной художника» М. Мамардашвили .

  На Малой родине

Армяне – потомки не истреблённых, выживших жертв геноцида!
Шли мы пустыней, проливом Кара-Бугаз и морем Азовским,
Чтобы причалить к Центральной Азии, ставшей Малой родиной.
Здесь мы заново обрели самих себя и нашу собирательную память.

Звучат армянские песни и  карабахские пляски на земле узбекской.
«Несмолкаемая колокольня»  Севака и «Гимн человеку»  Эмина 
Учат смыслу жизни в ней самой: без выгоды привычной и корысти –
Быть людям, камню, воде полезным – без свидетелей и безвозмездно.

Каждый год мы приходим в молельный дом в апрельский день
почтить память жертв геноцида 1915 года в пустынях Тер-Зора .
Наши соотечественники идут к памятнику на горе Цицернакаберд.
Здесь ладаном над вечным огнём звучит скорбная мелодия Комитаса.

«Скорбные песнопения» Нарекаци молитвой проносятся над нами.
Древний крест «Хачкар» с развалин Звартноца - в церковном дворе -
Вечное древо жизни распустило гроздья винограда на каменной лозе.
Сердце скитальца на «малой родине»  страдало, но не окаменело.

В 21 веке оно восстаёт, трусливо молчит и скорбит по погибшим.
Из века в век, из крови в кровь струится память поколений –
Из песни, что веками пели, с пергаментов старинных манускриптов -
Горечь прошлого и нашей были - слезой скатилась – морем разлилась.
Ташкент, 24 04 11

 Армения глазами художника 
Мгеру Абегяну

На персональной выставке в Литве съехались творения гения.
 С ними их отец и творец, одинокий художник, король Лир.
За широкой спиной – множество окон в его заповедный мир:
«Моя соотечественница, - обещал он, - я покажу вам Армению».

Смотрю на работы  мастера – в них я вижу страну Наири.
Слышу её поэзию, осязаю её трагедию, ощущаю её лиризм.
Гора Арарат – символ спасения человечества, прародина армян.
Осознаю величие и твержу страницы Книги бытия всех времён.

«И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день
на горах араратских», -  сокровенно и правдиво гласит Библия.
Два цвета гравюры – тревожный чёрный, миротворный белый.
В них мир огромный, резцом  преломлённый, – наша колыбель.

Я словно снова только родилась и причащаюсь к  двум цветам,
Как  к откровенью мира – в них естество земли, загадочные сны,
Несовместимость радости и горя, непримиримость мира и войны,
Единство в мире сил противоборствующих и преданность мечтам. 

В цветных гравюрах возникают города – их возводили простолюдины:
Армавир, Ервандашат, Арташат, Вагаршапат, Двин, Багаран и  Ереван.
Первопрестольный святой  Эчмиадзин -  храм первых в мире христиан.
Араратская долина - как  рукодельный цветной ковёр армянский дивный.

На выставке я только познаю: мир – это солнце, сад, земли преображенье.
Мир – это мать, кормящая ребёнка, и голубь белый, на волю устремлённый.
Я этот мир боготворю,  вглубь зала тихо прохожу, оглядываюсь восхищённо.
Вокруг линогравюры меня манят, тревожат, пробуждают моё воображенье.

Здесь «Хлебные поля», «Горы  Гарни», «Озеро Севан» и  «Бюракан»,
«Синий Масис», «Скалистый берег «Занги». Природа Хайастана в них
Напоминает армянский эпос «Давид Сасунский»,
«Историю Армении» Агатангелоса и Хоренаци,

где пращуры учили  мир преображать светом:
«Склони голову, и на неё будет возложен духовный венец,
он украсит тебя более  чем драгоценные каменья», -
вещал святой Григорий Просветитель.

На лёгких крыльях линогравюры душа  меня уносит вглубь веков.
Задумчивый Саят-Нова на каманче доносит тихие напевы про любовь.
Струятся в них глубины грусти и печали, мольба и горный гул снегов,
Невинно пролитая возле храма кровь и скрежет вражеских клинков.

С высокого полёта не разглядеть палитры красок солнечной земли.
С художником спускаемся пониже: ведёт меня он в живописный зал.
Всё различимей краски родной земли, как «Песня колыбельная», вдали.
Таят усладу откровенья цветные отраженья родины во множестве зеркал.

Цвета, как музыка оркестра, сложны в органике  дисгармоничной колорита.
Здесь состязанье всех оттенков света, веками преломлённых Словом Завета,
Горами, полями хлебными, прозрачным воздухом жемчужины – озера Севан.
Солнце - источник груш, айвы, гранатов, перца ярчайше в натюрмортах дан.

Созвездьем красок на простом холсте художник преобразует в сказку мир.
В нём царит спокойствие, надёжность, устойчивость геометрических фигур.
«Осень в Гарни», «Мотив осенний», «Солнце на скалах», «Гора Масис» -
В пейзажах воедино щедрость края и расточительность творца слились.

Портреты безымянных армянских женщин, а также Лусик, Лейли, Марии -
Наших бабушек, любимых матерей, родных сестёр нам сразу не понять.
Когда же сердце сливается с картиной – не трудно с ними разделить печать
Страданий и радости в тени ресниц и складках губ духовно близких героинь.

В пространстве полотен разлились мягкость линий, задумчивость  штрихов.
Они в меня проходят тихим озареньем сарьяновской живописной школы.
У Мгера Абегяна горы, как люди, носят портретный неповторимый облик.
На солнце ликуют скалы, другие – скорбят в веках в немом величии снегов.

Эти горы  созданы самой природой и художественным гением творца.
В них слышен древнейший армянский эпос – поэма Туманяна «Ахтамар».
Триптих «Родина» венчает путь к познанью корней народа и даёт свободу.
Но эту высоту без крыльев нам не взять: вершины гор стремятся к небосводу.

Необъятное измерить можно необъятным. Здесь кисть достигла облаков,
Венчающих сияньем в поднебесье – двуглавый Арарат в плену снегов.
Здесь нет и пяди невспаханной земли – здесь созревает коньячный виноград.
Как чувство родины – нам живопись душе даёт пьянящей бодрости заряд.



Картины, иллюстрации,  рисунки, офорты поведали о взлётах земляка.
Поэтика его работ скудна: владеет нами кисть художника и магия резца.
Их не перевести на человеческий язык, но сердцем мы поймём наверняка
И вынесем в дорогу дальнюю домой благословение художника-творца.
Вильнюс, 1972, Ереван, 1982, Ташкент, 2015

 Диалог с внутренним голосом

«Да, существует собирательная память, которая переходит из века в век, из крови в кровь. И чем народ древнее, тем сильнее века заявляют, тренируют его память, потому что именно памятью, этим целительным раствором соединяются, скрепляются долгие разнобойные века, именно через неё, через память созданное в одном столетии  может быть донесено до следующего. Конечно, существовал и сам душевный склад народа, его судьба, его история – в данном случае – армянского народа»  (С. Капутикян).

Мать Тереза!
В этот раз милосердие пришло к нам из Калькутты.
Ты очень постарела.
Мы видели тебя на пожелтевших газетных снимках
юной, нежной и доброй сестрой милосердия,
склонённой над жертвами геноцида,
осиротевшими детьми из Муша, Битлиса, Харбера.
Ты ласкала их нечёсаные головки и хотела,
чтобы их никогда не называли сиротами.
Ты хотела, чтобы в Армении навсегда забыли
это скорбное слово.
Мать Тереза!
Посмотри! На армянской земле –
От Ширака до Спитака и Гугарка,
срывая кожу и душу, открылась глубокая рана.
Эта рана втянула в себя  нашу маленькую землю.
Эта рана втянула в себя тысячи жизней,
детей и подростков несозревшей судьбы.
Что может сделать твоё милосердие
перед этой смертельной раной?
Мать Тереза!
Посмотри на этих обезумевших матерей!
Давеча весёлые, они благословляли Бога за щедрость.
Сегодня они не смотрят в небо и некого им обнять.
Они глядят рассеянным взглядом.
Их дети, их жизни погребены под руинами зданий.
Девятиэтажка!
Ты была домом, бабушкой, внучкой,
местом спора между снохой и свекровью,
шумом соседей, приходом-уходом гостей.
Колени дома ослабли.
Пустой и глухой, присел он на землю.
Бельё на верёвке бессмысленно ветер полощет.
Не снимет хозяйка его никогда.
Ершистый пацан, чью мать вчера вызывали в школу,
сегодня бежит по пустынному городу –
от обломков к обломкам.
Не умолкая, кричит: «Мама! Папа! Брат! Сестра! –
Марни! Херна! Ахпюр! Курик-джан!...»
Мать Тереза!
Как остановить его? Куда увести?
Кого вызвать на помощь?
Сегодня ампутировали голени девушке.
Сегодня сотням людей нужны протезы
ног, рук, позвоночника – искусственные органы
продолжительностью службы в человеческую жизнь.
Как сможем мы заглушить стук деревянных ног,
который будет отдаваться в веках?
Как снова начать жить?
Наши поседевшие за день волосы нуждаются не в нимбе,
а в ласковых и нежных руках, чтобы обновить наши души.
Внутри себя мы пережили десятки землетрясений.
Парадный марш семидесятилетней славы гремит вокруг.
Из-под руин стоны заживо погребённых доносятся.
Мятежные голоса семимесячной забастовки перекрывают их –
звон «Несмолкаемой колокольни» Армении.
Мать Тереза!
В глубине души соединились слои открытой раны.
Как они кровоточат и угнетают нас!..
Семьдесят лет назад нам казалось:
мы пережили последний кошмар,
когда отрезали от Армении кусок осиротевшей земли.
Тогда мы с надеждой открыли от боли потемневшие глаза.
Ещё раз отрезали.
Семь десятилетий мы оторваны друг от друга: мать и дитя.
Мы смотрим в лица через узкое оконце тюремной стены.
Но мы почувствовали тёплое дыхание новой волны.
Пришло время прислушаться к зову «Арцаха».
Поверили, что земля под ногами тверда и надёжна.
Маленькое зерно пшеницы прорастёт до объёма ореха.
Мать Тереза!
Посмотри на эту страшную рану по имени Сумгаит!
Послушай этого мальчика со шрамами на лице!
Три дня он был придавлен бетонной стеной.
Сейчас он в больнице, еле дышит и говорит.
Говорит об Арцахе и жестокой резне.
Слова взрываются проклятием на его губах.
И детское лицо становится  взрослым.
Мать Тереза!
Помоги ребёнку, вызволенному из тисков камней,
освободиться от гнёта вражды,
чтобы остаться улыбчивым дитём.
И нам помоги выйти из плена темноты, рухнувшей на нас,
снова обрести свет души и вернуться к истокам своим –
Святому Божественному началу!..
Из разных уголков земли нам протянули руки помощи.
Дай силы пожать эти руки любви и милосердия.
Дай силы сказать им: «Спасибо!.. Шнуракалицюн!..»
Мать Тереза!
Всякий раз Божественный образ побуждает меня
Смотреть на себя извне,
чувствовать себя не собой, а целым народом,
шагающим сквозь тысячелетия в  день грядущий.
Это чувство даёт мне силы подняться опять,
снова жить и творить и ещё раз поверить в чудо!
Гора Арарат – живой наш символ –
Был, есть и будет во веки веков, -
Арарат, что принял Ноев ковчег
Во времена библейского потопа.
Ташкент, Декабрь, 1989.

 «Априс!»
Сыну Павлу

Жизнь показала намедни  змеиное жало.
Бьюсь, как рыба об лёд,  дни напролёт.
От говорильни суетной легче не стало.
Пустышки нарядных слов – псу под хвост.

Моим безрассудством движет  воля Божия.
В едином порыве со Спасителем мира
Стремлюсь разделить  испытание жизни -
На прочность души  и преданность сыну.

У нас  говорят: «Цаве таним» на родине -
 «Возьму твою боль!», «Априс!» - «Живи!»
Под  этим законом поныне живут армяне:
Так жертвенно нас возлюбил Иисус Христос.
11 01 12

  Джаз сквозь время

Президенту Ташкентского джаз-клуба имени Сергея Гилёва и  руководителю легендарного джаз-ансамбля "Братья Сафаровы и друзья" («Арцах») Владимиру  Сафарову 

Сквозь время больше полувека играет джаз.
О, эта музыка весны, стихии ветра и дождя.
О, эта музыка рокочущей любви - в тиши,
Когда аккорды расплескались на дне души.
Любите джаз! Играйте джаз! Танцуйте джаз!

Тогда услышишь и познаешь смысл любви,
Как отсвет запоздалый загадочной судьбы.
Мелодия проникнет пылающим восходом
И светом дух ваш ободрит в любую непогоду.
Любите джаз! Играйте джаз! Танцуйте джаз!

Романтики и бунтари, подвижники и бессребреники!
Искусство джаза пронесли сквозь  политические тернии.
Менялось всё вокруг -  названья века, улиц и страны.
А вы поныне «горячей музыке» верны - 
Любите джаз! Играйте джаз! Танцуйте джаз!

Сквозь время  больше полувека играет джаз «Арцах».
Ташкент, 17.01.10.