Пап

               
            Марина  вышла  из  ванны  свежая, тёплая, с  нежно-розовым  румянцем  на  щеках. Навстречу  ей, из  спальни, потихоньку  выдвигался  отец.
- Ну  что, пап, пойдём  попьём  чайку?  -  весело  спросила  женщина  и  под-
хватила  обеими  руками  разворачивающееся  на  голове  полотенце. В  то  же  мгновение
отец  обнял  её  и  с  силой  притянул  к  себе. Первое, что  подумала  Марина, было:
- Ничего  себе  шутки  у  старичка?..
Она  упёрлась  руками  в  его  плечи  и  попросила:
- Отпусти, пап.
Он  не  отпускал. Прикосновение  его  худого  и  прохладного  тела  вызвало  неприятные  ощущения  и,  Марина  оттолкнула  его.  Он,  в  ответ, сжал  её  ещё  сильнее  и  прошептал:
- Полежи  со  мной,  я  тебя  поглажу…
Марина  собрала  все  свои  силы  и… Но  в  этот  же  момент  он  сам  разжал  руки, чувствуя  сопротивление. Марина, ничего  не  сказав, ушла  в  свою  комнату. Она  была
растеряна.  Общаться  с  отцом  не  хотелось. Марина  прилегла  на  диван, поджала  под  халат  ноги  и, отгоняя  не  радостные  мысли,  уснула.
                Проснулась  Марина  уже  в  сумерках. Настроение, испорченное  дневным  эпизодом,  немного  улучшилось: сон  помог  снять  напряжение. Теперь  можно  было  спокойно  обдумать  недавнее  событие.
                Марина  вспомнила, что  не  так  давно  были  моменты  в  поведении  отца,
которые  оставляли  в  её  душе  тягостный  след. Однажды  вечером  в  банный  день Марина  устроилась  подстричь  отцу  ногти, положив  его  ногу  к  себе  на  колени. Он,  вдруг, широко улыбнувшись, погладил  дочкину  коленку  и  сказал:
- Хоть  я  тебя  поглажу…
- Ты  думаешь  меня  некому  гладить? -  спросила  дочь.
- А  что, у  тебя  есть  мужчина?
- Есть.
Был  и  ещё  момент. Как-то раз, приглашая  отца  на  ужин, Марина  обратилась  к  нему   привычным  «пап». Он  раздражённо  бросил:
- Всё  «пап»  да  «пап», а  может  я  и  не  отец  тебе  вовсе…
Марина  была  потрясена:  вот  как  просто  можно  запятнать  светлую  память  о  дорогом  человеке.  За  что  он  предаёт  свою  недавно  умершую  супругу, делившую  с  ним  все  тяготы  жизни  в  течение  совместно  прожитых  пяти  десятилетий  и  от  которой  был так  зависим  последние  годы?  Зачем  огорчает  дочь, терзая  её  воспоминания  о  матери  небрежно  брошенной  фразой? Неужели  он  не  понимает, что  причиняет  боль?
В  свои  пятьдесят  Марина  уже  мало  чему  удивлялась  и  всегда  старалась  найти  оправдание  не  совсем  деликатным  поступкам  других  людей. Тем  более, что  перед  ней  находился  глубокий  старик, её  отец… Одна  мысль  всё  не  давала  покоя: казалось  бы, чем  больше  лет  -  тем  больше  мудрости. А  получается  совсем  другое. Получается, что  наличие  одновременно  морщин  и  мудрости  -  сочетание  не  обязательное…
                Хотелось  не  думать  о  дневном  эпизоде  и  поскорее  забыть, но  не  получалось…  Можно  было  бы  поговорить  с  кем-нибудь  и, глядишь, отлегло  бы. Но  тревожить  подруг, занятых  вечерним  бытом, женщина  не  стала. Дорогой  её  сердцу  мужчина  нёс  суточную  вахту, а  сыну, обещавшему  забежать  после  работы, Марина  рассказать  не  отважилась  бы. Не  потому  что  не  доверяла  ему. Просто  опасалась, что  сын,  встав  на  её  сторону, с  присущим  его  возрасту  юношеским  максимализмом, не  стал  бы  менее  внимателен  к  деду.
                Она  вышла  на  кухню, в  комнате  отца  было  темно  и  тихо. Значит  он  тоже  переживает. Однако  зайти  к  нему  и  начать  говорить  с  ним  так, как  будто  ничего  не  произошло, Марина  не  могла.
                Уже  хотелось  есть. Но  поесть  одной  всё  равно  не  получилось  бы: ведь  отец  тоже  давно  не  ел  и  лежит  в  темноте  голодный. Марина  поставила  ужин  разогреваться  и, налив  стакан  любимого  виноградного  сока, уселась  за  стол.
                Она  не  считала  ужин  одним  только  совместным  приёмом  пищи. Ужин  -  это  прежде  всего  общение, на  что  она  была  не  настроена. Сейчас. Потому  что  лишить  отца  общения  навсегда  было  бы  невозможно. Ведь  общение  значило  для  него  -  этого  старого, слабого  и  нездорового  человека, очень  много. Так  как  именно  Марина  была  единственным  источником  информации  об  окружающем  его  мире: он  плохо  видел  и  слышал, поэтому  СМИ  являлись  недоступными, из  дома  не  выходил  более  десятка  лет, а  друзья-сверстники  давно  поумирали. Она  не  могла  прекратить  общение  с  ним, а  значит  разорвать  ту  единственную  связующую  с  остальным  миром  нить, которая  помогала  ему  жить. Не  посмела  бы  допустить, чтобы  отец  почувствовал  себя  одиноким  и  никому  не  нужным. Он  же  её  отец…
                Ужин  согрелся. Сок  поблескивал  на  дне  стакана  розовой  поверхностью. Ещё  несколько  мгновений  Марина  посидела  за  столом, потом  медленно  поднялась  и,  открыв  дверь  в  комнату  отца, позвала:
              -    Пап, давай  ужинать!