Смех и грех

Они говорят, что глаза твои – черные дыры,
Что каждый, взглянув – в них пропал без следа
А я же романтик, картинник, люблю голубые,
Но… Здравствуй! Орбита мертвой планеты моя…
Я щитами закрыта, неприступна как крепость за рвом,
С пушек ядрами бью в груди зряшных мужей;
По сравнению с воином ты шут, арлекин!
И колпак твой смешной достает чуть ушей.
Но глаза твои – да…это черные дыры.
А за ними иль чернь, иль межзвездная пыль.
Я, прельстившись познать, поддалась тяготенью…
В колесо жития вбила лично костыль.
И как кольца Москвы утром, мир мой заглох.
Все застыло в разбитом душевном пространстве.
Говорят мне сознаться, платком белым пасть,
Но мне молча прожить верней, чем признаться!
А они мне толкуют: мол, дура, принцесса,
И твердыня твоя с тобой встретит смерть!
Лучше б косы с балкона кидала ты принцам,
Чем шуту позволяла в сердце бедном сидеть!
Я под вашей-то правдой сто раз подпишусь,
Только бывши лицом не товарной красы,
Прописала навечно в характер свой грусть:
Это выбор - расплавить венец в кандалы.
Это выбор – зашить нитью красною рот:
Откровенное слово ведь всякое будит…
Вдруг, прознав, будешь рвать ты живот,
А твой смех шутовской меня точно осудит!..
Я запомню глаза, твои черные дыры.
Велико притяженье да их красота.
Может, кто-то однажды придет с голубыми…
Может, будет принцесса невестой шута…