20-21

Век двадцатый волком лютым
рвал голодную державу.
И змеиным жалил жалом
волкодавовых детей.
Век двадцатый... Красный... Мутный...
Розой-Кларой, жадной жабой
Разжигал костры-пожары
На огне варил вождей.

Забурел к семидесятым,
стал наваристым, пузатым.
Пропивающим награды
серпо-яйцевых заслуг.
А в последнюю декаду
засквозил ветрами запад...
И валюты терпкий запах
обострил звериный нюх.

Застудились  девяностые...
Распатронились погостами.
Каждый стал себе апостолом
средь обласканных иуд.
Жрали ртами-афедронами
да барыжили коронами
размалёванные клоуны
из глубин сибирских руд...

Двадцать первый век нагрянул,
потоптавшись в людных сенях.
Он для нас с тобой последний
и, конечно, золотой.
То ли сдуру, то ли спьяну
мы в его попали "сети".
И в наколках ходят дети
под плюющейся звездой.

Век насыщен, наворован
как блатной татуирован.
Царь Владимир, просто, Вова
крутит мiр в медвежий лог.
До свиданья, мир кондовый.
Начинаем жить по новой.
До конца ещё не скоро...
Ох, и балует нас Бог.

Заживём как встарь по-новому.
Нам грехи, а Богу богово.
Мертвецам скажу: До скорого!
Узнаю наощупь век.
Он давно уже не тянется.
Он петляет словно пьяница.
Напивается по пятницам
И стоит на голове.