Тепло и холодно

(фото с картины автора)

Мне холодно,  когда унизил брата; в ночь, в темь и городе чужом и незнакомом для него, на глазах матушки родной, которую  привез он по моей просьбе, - выгнал в холод, из тепла под дождь..... Мне холодно, когда позволил унизиться родному младшенькому брату; ему мы помогли  напополам  с Сережкой , - сбросились по 3000 уе . чтобы племянницу, Катеньку, в мединститут устроить. Десятилетия прошли; и не один раз мне было туго с кошельком, но он забыл про помощь ту и более того сказал с Сережкой вместе , что их ограбил я при том.... Мне холодно, когда из дома гнал я сына за то, что Аннушка моя его любила как первенца, - а он не видел детства, радостей почти не знал и зарабатывал при том в разы меня по боле. Он бревно-катом был и с пилорамой спал в обнимку  и телевизоры по адресам чинил, то были КВН ,потом  Рекорды . Он в холод, степь с трубой за пазухой в последний путь усопших провожал.  И плакала труба, в печальном крике  медный раструб бился....Он диск-жокеем был, в детдоме вел радио-кружок.  К тому еще студентом был, свою стипендию он тоже нес  к Аннушке моей  на общий стол; а я курил и беспробудно  пил, и от семерых детей своих налево уходил.. мне холодно и в домике моем зимой и летом одинаково -  плюс восемь.  О боже ему ты помоги, меня ж прости за пьяную больную душу.
     Наверно скажут мне, что все я в этой жизни перепутал- и кто  из нас тот брат и тот отец, что гнал первенца и сына старшего на холод,  и есть ли право у меня творить,  писать потомкам.
     Мне холодно, когда был под прицелом снайпера, - мы собственность, завод делили.  И вот тогда я о брате вспомнил , - и надо же он мне помог склонить весы судьбы на жизнь мою. Но он был странный слишком, - мог сделать то, что и с деньгами не под силу  Короче, предал я его и подрубил его под корень. Я сделал все, чтоб он забыл про детство,  семью  свою , меня и братьев и сестер. Его почти -что уничтожил, но палец на курок в последний миг не лег.  Мне холодно, - его люблю и ненавижу — в нем то, что мне за деньги не купить...Но самое больное, - я убивал его, а он до сих пор тот домик любит, палатку  ту на берегу.  Вот этого понять я не могу...Мне холодно, - я от себя прогнал его как копию свою. Ведь надо же — он внешне также как и я и даже подпись у него как будто-бы моя . Мне холодно, что времени так мало и не дано помочь мне брату.  Ни разу он помощи не попросил и на колени предо мной не стал, не умолял его спасти.  И от того мне холодно.
     Тепло душе моей , когда на середине речки- Черемшана я взял трубу и выдул песнь неаполитанскую и вдруг на берегу сестренка появилась и рядом с ней весь лагерь пионерский.. Потом по Малыклой разбили лагерь на плесе. поросшем мати -мачехой и лопухом. Три дня настраивал я переметы, ловил живцов.  Всегда один и как всегда под утро, когда туман с реки еще не спал; и первый судачок — забился шест, что с маячком и на верхушке; и взял его за жабры нежно, два с  половиной килограмма, мой размер. На утро местные, что  с вечера на тракторе стояли спросили- есть улов? Я еле- еле поднял из воды садок со щуками и судаками... Да как же так воскликнули местные хмельными голосами .Мы речку всю сетями перекрыли, а судаки в твоем садке?!
    Мне холодно, когда трубу я не могу прижать к губам и звук извлечь, - зубов то нет- ушли на общий стол семьи как жертва для Богов Но та труба во сне и наяву передо мною — ей холодно без губ моих...
    Мне холодно , когда к любимой матушке я  вслед за отцом брата ревновал
за то, что он первенцем в семье родился.  Не знал тогда, что это он семью кормил из рук своих, не понимал... Мне холодно за суетность и мелочность свою . Быть может жив еще мой брат, которому я сделал больно . И есть ли время у меня, чтоб хоть чуть-чуть вернуть невольно  тот общий стол, с  мурцовкой той, палатку ту на берегу.. Мне холодно в семейной пустоте, что создал сам  невольно!
   Тепло, когда увидел брата и себя в  младшеньком сыночке. Его назвал Сережкой в честь Брата моего. Увидел в нем сияние души семьи, мудрость
предков,  Божью душу. Что надо мне еще?!
     Тепло и холодно по жизни рядом ходят. Когда я в руки брал трубу и прижимал ее к живым губам, впускал тепло свое в нее, - она в ответ божественно звучала  в степи под минус двадцать пять.       29.01.16