Проза ру хороший человек

                ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК
       
                1956 год. Город Березники Молотовской (ныне Пермской) области.
                - Хотя диплом у тебя красный, но не забывай, ты ещё совсем зелёный, так что не задавайся, не стесняйся, спрашивай побольше. Понял? – напутствовал главный инженер стройки Николай Евгеньевич Семухин  меня – выпускника Одесского инженерно – строительного института, назначенного мастером в огромный строящийся цех титано – магниевого комбината.
                О. если бы я внял его совету во всём, но я ошибся, решив, что это касается только вопросов сугубо инженерных.
                На стройке работало много разного народу – вольнонаёмные, рабочие их Китая, много было и молодых ребят и девушек, которых тогда называли комсомольцами – патриотами, нередко на работу привозили и заключённых.
                В те годы этот североуральский город Березники – гигант большой химии, казалось, был переполнен заключёнными, весь он был окружён лагерями, и это были, в основном, женские лагеря. Раннее утро этого города начиналось с гула открытых бортовых машин, открытых даже в жестокие уральские морозы, развозивших несчастных женщин по многочисленным заводам и стройкам.
                На вечерней планёрке главный  инженер сказал мне:
                - Завтра к тебе привезут заключённых, человек двадцать, надо дать им работу. И чтобы они были в одном месте, им надо обозначить зону.
                - Куда же их поставлю, - спрашивал я, - и что они умеют?
                - Собери для них инструменты и поставь на земляные работы.
                - Но нет земляных работ, - отвечал я, - только теплотрасса, но туда  должны дать зкскаватор.
                - Вот туда и поставим.
                - Зачем же, - возражал я, - экскаватору там на один день работы, всего прокопать – то метров пятьдесят, да глубина и ширина по два метра.
                - Мне позвонили, им их девать некуда, просили загрузить на два – три дня, я уже обещал, - отвечал главный инженер.
                Я остался на вторую смену и разметил теплотрассу – забил в грунт колья, протянул по ним проволоку, чтобы всё ясно было. А самому горько на душе, зачем же делать вручную то, что быстро делает экскаватор?
                Ещё не было восьми, как они приехали. Полная машина женщин. Закутаны в платки и в ушанках, все в фуфайках, грубых ботинках и сапогах. Два охранника спрыгнули с машины, из кабины вышел какой – то тюремный начальник. Вместе со мной и главным инженером прошли по будущей теплотрассе. Проверили инструменты – лопаты, кирки, ломы. Женщины сгрудились у машины.
                - Будете  копать траншею, - сказал им тюремный начальник, потом охране: - сюда пускать только главного инженера  и вот его – ткнул пальцем в мою сторону.
                Женщины разобрали инструменты, я объяснил что и как делать, впрочем, нечего было объяснять – траншея была обозначена, всё было ясно, как говорится, - копай глубже – бросай дальше.
                Женщины были разного возраста. Некоторые молоды и красивы, и не могли это скрыть ни серые платки и стёганые фуфайки, ни грубые солдатские ботинки.
                Дело близилось к полудню.
                - Гражданин мастер, - обратилась ко мне старшая из заключённых, женщина лет 30 – 35. Знаете, мы в таких условиях живём, купите нам для гигиены на все эти деньги, - протянула их мне, не помню уж сколько, - побольше одеколона, самого простого, какой подешевле, да зубной порошок. Да чтоб охрана не видела. Они злые, ничего не разрешают, - просила женщина.
                По дороге в столовую я зашёл в аптеку и купил 15 бутылок цветочного одеколона, несколько коробок зубного порошка и штук 10 зубных щёток. В прорабской завернул всё в старые чертежи и вместе с другими чертежами принёс в наметившуюся траншею.
                Женщины только приехали (их увозили на обед) и быстренько, заслонив меня от охранников, разобрали всё купленное по карманам.
                Часа через два в дальнем конце стройки меня нашла посыльная от главного инженера и возбуждённо начала говорить, что на теплотрассе что – то случилось, меня срочно вызывает главный инженер.
                Спешу к нему, а он, крайне раздражённый, спрашивает:
                - Ты купил им спиртное или что ещё?
                - Только одеколон да зубные щёт...
                И на мою голову обрушился град ругательств.
                - Пошли, посмотришь, что ты натворил.
                Идём, он меня напутствует по дороге:
                - Там их тюремное начальство, не признавайся про одеколон, ты им вообще ничего не покупал, понял?
                - Понял, понял, - уныло отвечаю я.
                Подходим. То, что увидел – всю жизнь будет в моей памяти.
                Холодный ветреный день. Накрапывает дождик. Все женщины сбились в плотную массу, фуфайки и другая верхняя одежда отброшены на кучу в сторону, почти все по пояс совершенно обнажены, пьяно горланят какую – то песню. Охранники растеряно стоят в стороне. Тут же бортовая машина, но женщины не хотят обратно в лагерь, потому и разделись, - объясняет мне главный инженер, - голыми  же их через весь город обратно не повезёшь.
                Тюремный начальник сразу же ко мне – а я выполняю установку главного инженера – всё отрицаю, вру, как могу, не признаюсь, и всё. Через минут сорок приехал крытый автобус и взвод охраны. Полуголых женщин, разбежавшихся по площадке, ловили и запихивали в автобус, забрасывая в него и их одежду. Когда поймали бригадиршу, она непостижимо как вырвалась из рук охранников, подбегает к нам и кричит в лицо тюремным начальникам: Суки вы все, суки! – и ещё много куда более крепких слов, а потом, оборачиваясь ко мне: - А вот это – очень хороший человек, очень хороший, - и шлёт мне воздушные поцелуи.
                Всё стало понятно.
                За нарушение режима на стройке меня лишили месячной премии.