Свадьба в ненастье рассказ

Свадьба была в самом разгаре. Бабка Параня едва направляя свой язык в нужное русло прошамкала беззубым ртом:
-Кольца – ту, кольца школь башко зияют
- Ак ведь они золотыя… -поддержала Параню сидевшая рядом тётка Александра .
-Ладно, бабы, - пробасил дядя Яков, - проздравим молодых и пожелаем им миру, да согласия, чтоб детей нарожали хоть бы как у меня…

Все дружно повставали с мест, потянулись рюмками друг и другу. Каждый норовил дотянуться до рюмки молодых, которую держал Дмитрий. Водка выплёскивалась на стол, на пироги с рыбой, на винегрет. Никто не обращал на это внимания. Сидевшие на самом дальнем углу стола братья Гена и Витька Федотовы потеряв ещё после первого тоста возможность дотянуться до молодых, не дожидаясь остальных, первыми осушили стопки. Не успели гости сесть за свои места, как из другой комнаты выскочила измазанная до неузнаваемости в саже Нинка, жена Генки Федотова. Она была в каких – то лохмотьях и держала в руках что – то вроде куклы. Расступаясь ей дали пробраться к столу.
-Не твой ли, невестушка? – протянула она куклу Валентине.
Её подержали дружным смехом. А невеста улыбаясь и не совсем понимая что делать, посмотрела сначала на жениха, а потом взяла куклу в руки. Взяла неуклюже, как держат первенца молодые матери. Нинка довольная уже села за стол и кто – то протягивал ей стопарик водки. Она хмельная широко разводила руками и что – то объясняла. Куклу взял жених, передал посаженному отцу Геннадию Ивановичу и тот положил её куда – то в угол не обращая на себя особое внимание гостей.
 
-Горька…а…а!- заревел всё тот же Яков. Его поддержала молодежь, - горька…а…а эх, посластить бы – почти нараспев прокричал свидетель жениха Владимир Меленьтьев. Кто – то беспорядочно начал хлопать в ладоши,по комнате понеслось сплошное гуденье. Молчала только свекровь. Она изредка косилась в сторону молодых. Дмитрий ловил на себе тяжёлый взгляд матери,но веселился не подавая вида. Он болше смотрел на свою Валюшку, осторожно подёргивая её руку под столом. Она вырывала руку, тем самым давая знать, что не хочет целоваться  в угоду пьяным лицам.
 
-Глупенькая, такой обычай,- прошептал он ей на ухо. И они раскрасневшись встали и осторожно как на первом свидании поцеловались.
-У-у-у-у,- загудела молодежь
-Вы и любить так друг друга будете? – подзадоривала приехавшая из Подъельничной тетка Евдокия.
-Горько!!!- не унимался Меленьтьев.
-Кому там горько, на, посласти, -оборвала его свекровь и бросила в его стакан с водкой конфету. Но и это не остановило Володьку. Он залпом осушил стакан не вынимая конфеты и поморщившись снова задорно повторил.
-А всё равно, тетя Валя, горько…

   Дмитрий прижал невестку и крепко поцеловал её. Гуденье улеглось. Как раз напротив Дмитрия за другим концом стола сидел его брат Василий со своей пышкой женой. Он долго ловил взгляд брата и наконец, когда поймал, поднял перед собой рюмку и многозначительно кивнул жениху. Дима понял брата и  неслышно для других сказал:
-Давай.
Василий выпил и тихо запел:
-На перроне вокзала
Мы прощались с тобой…
Все слушали. И только редкая вилка стуча о тарелку возмущалась тем, что её хозяин такой невежа. Василию пыталась помочь жена, но голос её грубый и сухой, напоминавший гудение шмеля, не удержался рядом с сочным тенором. Он пел, как никогда вкладываясь в песню. –Твои губы алели, ты смотрела в глаза. По солдатской шинели прокатилась слеза… Дмитрий ещё ближе подсел к Вале. Она положила свою руку на его колено. И он ощущал тонкое подёргивание её руки. Только сейчас он понял, что Валя волнуется тоже. Она прижалась к нему ещё сильнее. А Василий пел. Пел один, оборвав пытавшийся неуклюже помочь ему баян. И была та песня будто бы про жениха и невесту, которым предстояло скорое расставание.
      Кончался двухмесячный отпуск Дмитрия. Его ждала нелёгкая но почетная служба за границей. Его ждали друзья, с которыми он за год уже спел сдружиться и которые так же, как и он живут одной мыслью, когда же они встретятся со своими любимыми. А она оставалась тоже одна. Будто бы ничего и не менялось в её жизни. Ещё до свадьбы тётки Дмитрия нашёптывали ему:
-Зря ты её здесь оставляешь, смотри Дмитрий, девки нынче бойкие пошли, что ветер в поле не остановишь, а остановишь – не удержишь.
-Нечего зря наговаривать, - обрывал их Дмитрий, - я ей верю больше, чем себе.
-Дело, конечно, твоё, только смотри, чтоб она тебе чужого ребёнка в подоле не принесла, - не унималась Марфа Тихоновна, - а то по нынешним временам и своих – то воспитывать трудно…

Дружное хлопанье в ладоши оборвало воспоминания Дмитрия, привело его в чувство. Он увидел глаза Волюшки. Они были усталые, большие, мягкие. Да, они оба уже устали. И как бы понимая молодых кто- то предложил убрать столы и поплясать. Сразу же засуетились старухи убирая со столов кушанье. Парни по двое брали столы и выносили их во двор. Комната пустела. Но через некоторое мгновение она снова наполнилась и наполнилась взвизгиванием баяна, старух и удалыми русскими частушками. Тетка Евдокия пришлёпывая купленными специально для свадьбы лакированными босоножками на каблуке голосисто вызывала в круг откровенно пьяную Параню:
-Эй, Параня- встань поране
Вымой лавочку с песком.
Заберут меня в солдаты,
Запоёшь ты голоском.
Та пробовала было привстать, но тут же плюхнулась на мягкий диван. А Евдокия не унималась. Она была трезвее многих и как посаженная мать невесты внимательно следила за ней весь вечер. Но вдруг она не обнаружила в комнате ни жениха, ни невесты. А молодые в это время были далеко от родительского дома. Они стояли на крою села и любовались закатом. Это было начало их новой жизни. Дождь, который шёл с самого утра закончился.
-Димушка, говорят, если свадьба проходит в ненастный день, то молодожёны будут жить дружно и счастливо, - сказала Валя  прижимаясь к мужу всем телом.
-А мы и так будем жить дружно, правда?
сказал Дмитрий одевая жене свой пиджак.
-Правда – ответила Валентина.

Он обнял её маленькую и хрупкую и они так и пошли удаляясь от села по полевой дороге, с обеих сторон от которой колыхалась восковая рожь.
Сентябрь 1970года.